Пирамидон как-то догадался, что она спрашивает про репертуар.

– В основном классические миниатюры Чехова.

Администраторша поморщилась.

– А нет ли чего-нибудь посовременнее? Кому ваш Чехов нужен? Театр должен идти в ногу со зрителем, - изрекла наставительно. – Звоните, - и быстрой напористой походкой пошла к выходу.

Проводив её потухшими замороженными взглядами, архаики похлюпали уже засопливевшими носами, деланно равнодушно оглядываясь вокруг, чтобы не глядеть друг на друга.

– М-да, - пробасил трагик, почесав двумя пальцами потускневший на холоде нос, - нас, оказывается, не ждали. Им, оказывается, нужен Большой с балетом впридачу. – Он чувствовал вину за неудачную презентацию и пытался её смягчить.

– Зачем ты разозлил её? – помощница критически рассматривала дёргающуюся от расстройства фигуру неудачливого организатора. – Нажил плешь и не усвоил, что всякое зло аукнется. Тем более – от власти. Теперь нас потащат по кораблям и баржам. Ты умеешь плавать?

– Пусть везут хоть к чёртову Посейдону на кулички! Зато я прищемил хвост этой сучке, потерявшей естественное внешнее обличье и человечье внутреннее содержание. Присосалась, гнида, к тёплому местечку благодаря муженьку, рыбному олигарху, и возомнила себя всемогущим меценатом за наши налоги. Глаза-то у неё, что стёклышки – ничего не излучают. Ненавижу таких! Особенно баб! Никого нет подлее чинуши от искусства! И вообще, заелись здешние лопари-чухонцы – заслуженных им подавай!

– Утихни! – прервала трагический монолог Мария Сергеевна. – Что дальше?

– Дальше? А дальше пойду узнавать насчёт пристанища, - виновато улыбнулся организатор. – Не хнычь, матросня! Живы будем – не потонем!

Устроились в приличной гостинице, ближайшей к вокзалу, чтобы в любой момент можно было слинять на обратный поезд. Сняли два двухместных номера и лидеру для понта одноместный с ванной, чтобы можно было всем мыться.

– А нельзя ли и мне одноместный? – Алёне не хотелось делить кров с неприятной склочницей и злючкой, считающей, что не театр для неё, а она для театра.

Марии Сергеевне тоже стала поднадоедать капризная девица. Неприязнь усилилась, когда она поняла, что видит в Алёне себя молодую, бестолковую, болванистую и экзальтированную тем, что она – актриса.

– Дормидонт Егорыч, уступи люкс будущей звезде, а мы с тобой по-стариковски и вдвоём прокантуемся.

Звезда в ярости закусила нижнюю губу и, сверкнув на благодетельницу ненавидящим взглядом, сдержалась, никак не среагировав на издёвку.

– Цыц! – прикрикнул предводитель. – Забыли про кодекс?

На этом очередной внутренний конфликт был исчерпан, но непримиримость между женщинами не исчезла, свернувшись клубком в ожидании новой стычки.

Сборным пунктом стал номер Стаса и Влада. Собравшись сразу же после раскладки вещей все в ожидании уставились на худрука.

– Давай, Маша, - попросил Плаксин, - поделись с нами творческими замыслами.

Она перечислила выбранные ею миниатюры и добавила специально для Алёны ещё одну: «Загадочную натуру» - про дамочку, вынужденную выходить замуж за богатых стариков – очень даже современный сюжет. Мужики приняли миниатюры безропотно.

– Желательно побольше импровизации, - наставляла Мария Сергеевна, - можно и с отступлением от текста, в общем, побольше игры, лишь бы было смешнее. Чехов, думаю, не будет в обиде – надо идти в ногу с народом, - повторила административную заповедь местной шишки.

– Сделаем,- пообещал Влад, - оторвёмся на все 100 Чеховых.

– А мне роль дамочки не нравится, - Алёна смотрела в текст миниатюры, низко опустив голову и не показывая глаз.

– Ну и что? – начала злиться худручка.

– Она мне не по душе, - Алёна ещё ниже опустила голову так, что свесившиеся волосы закрыли всё лицо.

– Подумаешь! Не нравится! – вспылила Мария Сергеевна. – Это работа! Мало ли, что кому не нравится!

– Вы сами говорили, - упрямилась младшая, подняв голову и смело глядя в глаза старшей, - что не режиссёр должен навязывать роль актёру, а он сам выбрать ту, которая больше всего соответствует его чувствам, его характеру.

Наступила минутная напряжённая тишина – бунт на корабле! Творческому руководителю наступили на хвост, и она даже порозовела от негодования, но от своих слов не откажешься – не политик, и потому с усилием сдержалась от язвительных замечаний.