Следующим взял слово начальник районного отделения милиции Меджид Куваев. Говорил он медленно, делая частые паузы и заглядывая изредка в свою записную книжку.

— Что мы знаем, какие подробности? После вторых пе­тухов к задремавшему сторожу подкрались двое неизвестных и накрыли его чувалом... связали концы мешка узлом. Сло­вом, скрутили накрепко.... После вторых петухов — это со слов старика. Значит, где-то около двух ночи...

— Все это нам известно,— с досадой перебил Ивасьян.— Есть у вас какая-либо версия?

— Как раз об этом и хочу сказать.— Меджид полистал книжечку: — В Тахтамукаевском отделении не зарегистриро­вано ни одного случая разбоя или ограбления, совершенных таким наглым способом. Вот мне и думается, что воры — не местные. Как считаете, Николай Михайлович?

Панченко протер очки, водрузил их на нос и, покачав головой, ответил, как всегда в своем «высоком штиле»:

— На сей вопрос в начальной стадии дознания едва ли можно отвечать хотя бы с минимальной достоверностью. Даже сама постановка его неправомерна. Надо думать о другом — о быстроте действий... По-моему, мы топчемся на месте

— Может, вы подскажете, как именно действовать? — съязвил Дараев.— Нет? То-то. Позвольте мне?

— Пожалуйста!

Вадим Акимович поднялся с места.

— Я буду краток. Первое: сторож не видел никого из грабителей, он только слышал скрежет срываемых замков, топот ног, неясные голоса. Лишь к утру ему удалось немно­го освободить руки и выстрелить. Короче: внешних примет преступников мы не имеем. А местные работники милиции до сих пор не выявили ни возможных очевидцев, ни подозре­ваемых лиц. О какой же версии можно вести речь? На чем ее строить? На догадках?

— На этот раз вы правы,— зaметил эксперт.

— Темновато уже,— сказал Тигран Вартанович.— Зажги­те-ка, братцы, лампу. Вадим, возьмите бумагу и записывайте.

Дараев повиновался.

То, что продиктовал Ивасьян, не выходило за рамки са­мых общих мер, которые обычно принимаются по розыску преступников, когда нет прямых улик и вещественных дока­зательств. Касалось это выявления скупщиков краденого, называемых на воровском жаргоне барыгами, возможных каналов сбыта и так далее.

Встав из-за стола, Ивасьян приказал, обращаясь к Дара-еву:

— Вы пока останетесь здесь, Меджид вам поможет Срок — два дня. Мы с экспертом и Губановым возвращаем­ся в город. Вернемся послезавтра. Желаю успеха!

Переночевав у Тамара Эдиджева, на другой день к вече­ру, измотанные и недовольные результатами дня Дараев и Куваев сидели с участковым в одной из комнатушек сельсо­вета.

За окном медленными хлопьями сыпался снег, выбеливая крыши домов и пристывшую грязь на улицах. Ветра не было, и казалось, что темнеющее небо, земля и весь этот приглу­шенный сумерками сельский пейзаж прошиты белой мельтеш­ней, как мохнатыми нитками.

Вадим Акимович не шутил и не рисовался, как обычно. Один день уже прошел, а они ни на шаг не продвинулись вперед. Эдиджев посасывал папиросу, а Куваев молча ковы­рял пальцем порванное сукно на столе, изредка посматривая на Вадима.

— Подытожим,— прервал, наконец, молчание Дараев.— Что нам удалось выяснить? Завмаг Гиссе Хатхе дал весьма пространные показания, но совсем не утешительные. Он никого не подозревает. Ничего не может сказать и о том, кто знал, что в оцинкованном ящичке находятся деньги.. Да, Меджид, что там у тебя с ездовым сельпо? Как его?.. Ахмед.

— Ахмед Бжасов,— подхватил Куваев.— Он действитель­но очень часто бывает в магазине, доставляет товары. Но за сутки до грабежа Бжасов уехал на похороны умершего род­ственника в другой аул, где находится и сейчас По этому поводу есть по всей форме рапорт Тамара...

Эдиджев кивнул.

— Словом, алиби надежное,— продолжал Дараев.— Хо­рошо. Пойдем дальше. С населением и активистами говори­ли, предъявляли на опознание холщовый мешок, в который бандиты засунули сторожа... взяли отпечатки пальцев у двад­цати шести человек — грузчиков, продавцов, счетоводов, сло­вом, у всех мужчин, кто имеет хотя бы отдаленное отноше­ние к магазину, и...

— И — ничего...— вздохнул участковый.— Прямо как сквозь землю провалились.

— Да...— сказал Куваев, заглянув в записную книжку,— у меня есть сведения, что пекарь Алисаг Женетлев накану­ не грабежа заходил в магазин и крутился возле кассы. Веро­ятно, он заметил ящичек с деньгами. Потом расспрашивал продавца о ценах на шерсть и шелк. А часом позже его ви­дели в кузне. Он унес оттуда железный прут. Зачем он ему, не сказал.

— Его надо допросить!

— В ваше отсутствие я взял у Женетлева оттиски паль­цев...