Грета обрадовалась. Никогда еще ей не делали таких заманчивых предложений.

– Только возьми мой плащ-видимку, мне сегодня совершенно необходимо, чтобы меня имели во внимании и принимали на вид, – говорит Карл уже с верхней ступени лестницы, ведущей на чердак. В одной его руке поднос с кофейником, молочником, сахарницей, и розовой чашкой от сервиза, а в другой – его любимая чашка.

Ну да, – припомнила Грета, – этому подносу, созданному каким-то случайным сновидцем, Карл никогда не доверял. По крайней мере – свою единственную любимую чашку.

– А еще я был в странном месте, где живут полулюди-полупризраки, – говорил Карл, и лестница под его легкими шагами еле слышно вздыхала, – самое страшное время для них наступает, когда им приходит время рождаться, представляешь?

Грета глупо хихикнула. Надо же – рождаться! Ужас какой!

Потом подумала – действительно ужас, люди бояться смерти, полулюди-полупризраки – рождения, а по сути все бояться того, в чем не разбираются. А как только поймут, что это одно и то же, так сидят на облаках, нежно обнимая золотые арфы, недоверчиво щупая новорожденные крылья, и плачут от умиления.

– Так и есть, – рассмеялся Карл ее мыслям. – Тебе нужно книжки писать.

Редко встретишь человека, который мыслит как по написанному. В основном люди мыслят не додумывая предложения и не договаривая слова до конца, и, уж точно, без знаков препинания.

Карл толкнул коленом массивную старинную дверь, ведущую на пологую крышу, чуть покачался на скользком шифере и присел на скамеечку, которую соорудил почти возле самого флюгера специально для себя и Греты, давно. А Грете все казалось недавно.

– Рассказывай, – шепотом попросила она, когда места на сцене, одновременно являющейся и зрительным залом, были заняты. А вместо занавеса искрилось необычайно звездное небо. Будто звезд стало в два раза больше, чем было вчера ночью. Грета их не то чтобы считала, но запоминать звездный рисунок каждую ночь, а потом рисовать карту, чтобы побороть бессонницу – было больше чем ее хобби – она сама бы сказала, что нет дела важнее, ведь звезды они живые и то и дело перескакивают с места на место. И как потом гороскопы составлять, без карты-то? То-то же.

– Сначала ты, – улыбнулся Карл. – Как поживает наш Город?

– Лиза, из дома напротив, приручила весенний дождь, теперь он не переставая льет над ее домом, а ей того и надо, уж очень она любит свой сиреневый зонтик. За кондитерской через две улицы появился новый дом. Жить в нем невозможно – по нему то и дело глупо озираясь бродят сновидцы. На улицу выходить бояться, все-таки чужой мир, зато из окон глазеть горазды. А Томас и Анна решили отметить в нем годовщину свадьбы и пропали. Впрочем, потом на крыльце дома Густав, их сын, нашел письмо с просьбой не волноваться, у них мол все хорошо, к следующему рождеству вернуться. А может не вернуться, таких приключений, мол, еще поискать. А еще, в прошлом году, перед самым праздником Всех Цветов, над Смеющимся мостом появилось еще одно солнце. Маленькое, цвета спелой земляники. Никто так и не решился его снять, так там и светит и днем и ночью.

– Еще одно солнце – это хорошо, – мечтательно протянул Карл. Хитро улыбнулся, сунул руку за пазуху и достал оттуда блюдо с дымящимся клубничным пирогом. Грета смотрела во все глаза, думала во все мысли, но так и не придумала и не углядела, откуда такое чудо.

– А что случилось с Фонтаном семи ветров, который появился благодаря твоей привычке запасаться фруктовыми сквозняками впрок, а?

Грета рассмеялась. Да уж… Фонтан, где вместо воды разноцветные благоухающие яблоками, грушами и арбузами с мандаринами, воздушные струи, скачущие посреди площади по лишь им понятной траектории – это действительно нечто. Сама от себя не ожидала.

– Ничего, в смысле он никуда не делся. Только ветров там теперь одиннадцать. Еще четыре прилетели полюбопытствовать, начали танцевать и так и остались.

– Одиннадцать – лучше, чем семь, согласен, – усмехнулся Карл. – Ну ладно, ладно, будет тебе история, не смотри на меня, как цветок на пустую лейку. Только сначала – пирог, пока он не остыл.

Грете только и оставалось, что молча жевать предвкушая.

– Вот ты живешь в этом зачарованном городе, – начал Карл, – где все происходит… нет, не так, как хочешь именно ты, но не без твоего участия, и не знаешь, как живут обыкновенные люди. Ты нынче сомневалась, что можешь летать… – На этом месте Грета покраснела и опустила глаза.

И откуда он все знает, этот Карл, – подумала она почти сердито.

– Так вот… а теперь представь место, где люди не то, что летать – ни одной своей задумки овеществить не способны. Какие там фонтаны семи…то есть прости, одиннадцати ветров… В общем, фантазировать у них худо-бедно получается, а воплотить свои фантазии в жизнь – лишь изредка и почему-то почти всегда самые скучные: в основном о новых болезнях и способах их лечения и что б такого сделать, чтобы все было и чтобы все вокруг любили. Ну хоть кто-то, ну хоть немного…