Уверен, любой человек на моем месте, даже сильно сомневаясь в том, что Карл – Старик Хоттабыч, вылезший из бутылки по прошествии срока заключения и сбривший бороду, все равно написал бы что-то вроде: «хочу миллион долларов» или «хочу виллу на Майорке» или «хочу «Ягуар» последней модели розового (черного, белого, зеленого) цвета», – а вдруг сбудется. Ну, вдруг?! Ну, мало ли?!..

Но как назло: миллион долларов мне без надобности, мне хватает денег на все, что мне нужно и все, что мне хочется, а большего мне не нужно – девать некуда; вилла… тем более – до фени, даже на Майорке, я итак живу недалеко от моря, а «совсем рядом» – чревато тем, что однажды, после шторма в девять баллов, рискуешь проснуться на дне моря; ягуар… нафиг нужен, меня мое мокрого асфальта «рено» десятилетней давности вполне устраивает… Дда… ситуация… Ну ладно.

Я взял лист бумаги, один из тех, что стояли на журнальном столике, красный карандаш, он, на мой взгляд, наиболее подходил к той охинее, которую я собирался записать и небрежно черкнул: «Хочу, чтобы истории Карла оказались не выдумкой».

Вот, придурок, – ласково сказал я себе. – Ведь это все равно, что написать «хочу мир во всем мире и каждому человеку – по мешку золота!»

Но на сердце как-то вдруг стало легко и радостно, я свернул листок вчетверо, поспешно сунул в железную коробочку из-под чая, закрыл крышку. Все. Надеюсь, Карл не будет в обиде.

– Написали? – заинтересованно вытянул шею портье.

– Да, – улыбнулся я, еле сдерживая смех, рвущийся наружу.

– Не расскажете? – краснея до кончиков ушей, очень тихо, спросил мальчик.

– Нет, вдруг не сбудется, – я помотал головой для пущей важности.

Мне конечно жалко юношу, но что поделаешь, он-то небось думает, что я что-то нужное пожелал…

– Ладно. Тогда я вам расскажу, – портье вышел из-за стойки, подошел, приблизил губы прямо к моему уху, так что я услышал, как часто он дышит от волнения, несколько раз оглянулся, не идет ли хозяин, и только тогда продолжил. – Вы имейте в виду, Карл действительно исполняет все желания. На его счастье в этот отель всегда приезжают погостить очень добрые люди, а, может быть, он сам так устраивает, я не знаю, но однажды, один постоялец, пожелал Карлу жить триста лет, представляете? Взял, прям так и написал – «Что б ты, Карл, триста лет жил, честное слово!»

– И что? – так же тихо спрашиваю я, стараясь не прыснуть от смеха.

– Что-что? Этому отелю уже сто пятьдесят лет и, между прочим, у него никогда не менялся хозяин… правда у Карла нет детей, да и жена его почила с миром еще в начале века… я как раз только работать у него начал… Так что теперь я интересуюсь у каждого посетителя, что за желание он положил в эту коробку. Мало ли что, может быть, посетитель хочет стать повелителем трех планет, откуда я знаю, так я бы остановил от неосторожного обращения с написанными желаниями…

– Спасибо за разъяснения, – кивнул я, как мог серьезно, потому что мальчик, похоже, – тот еще сказочник. Пожалуй, еще лет сто и Карла обскачет. Молодец, что тут скажешь.

Я уткнулся в чашечку латте, от греха подальше.

Обещанные полчаса близились к концу, латте в кофейнике тоже. Я постарался сосредоточиться на насущном хлебе и приблизительном плане действий, решить что прикупить с собой в дорогу, припомнить номер вагона, наконец, просто помедитировать минуту перед предстоящим отъездом. К тому же у меня была надежда, что Карл появится, очень бы хотелось с ним попрощаться. Но я незаметно для себя снова ударился в воспоминания.

Где-то на пятую ночь Карл сам тихонько поскребся в дверь моей комнаты – наверное, ему так же хотелось иметь слушателя, как мне слушать его истории, а больше постояльцев в отеле почему-то не было, хотя комнат здесь, как минимум, двадцать. Да и портье, единственный, и, как успел понять, ночью отдыхает.

Я уже и сам собирался спуститься вниз, поэтому деликатный стук хозяина не застал меня врасплох. Я не только не пытался подготовить постель, но и не раздевался – ясно ведь, что успеется, когда я вернусь сюда на рассвете чумной и счастливый после историй Карла и двух часов сна мне будет вполне достаточно.

– Я хотел бы вас угостить, если позволите, – заговорщически подмигнул Карл, когда я открыл ему дверь.

Еще бы Я да НЕ позволил! Самому интересно, ЧЕМ и особенно – О ЧЕМ.

– Вы слышали такое высказывание Шопенгауэра, что наша жизнь и наши сны – страницы одной и той же книги? – спросил Карл, улыбаясь до ушей и наливая мне в чашку какую-то жидкость, очень напоминающую малиновый кисель.

Впрочем, это он, скорее всего, и был, только с ромом или с джином, я не понял. Но за свое состояние я мог не волноваться: чтобы напиться, мне пришлось бы выпить чашей пятнадцать-двадцать этого «кисельчика», а в графине, стоящем на подносе на журнальном столике, оставалось всего на две порции – мне и Карлу – так что мне участь всех предыдущих и будущих жертв Бахуса явно не грозила.

– Знаете, как я познакомился со своей женой? – спросил Карл после первой чаши, хитро прищурив один глаз. Я помотал головой из стороны в сторону, предвосхищая новую историю. И не ошибся.

– Однажды, очень давно, мне приснился какой-то костюмированный праздник на опушке леса. Горели фонари, скрипачи играли вальс «Голубая долина» Штрауса, юноши и девушки были в разнообразных масках, чуть ли не венецианских, и тяжелых бархатных нарядах восемнадцатого века. Некоторые танцевали на каменном помосте, размером с бальную залу, некоторые тихо переговаривались в небольших беседках, иные же просто прогуливались по тропинкам. Я был одет так же. Я не удивился, ясно же – сон, он и есть сон. Но проснуться я не был готов, мне нравился этот праздник и я решил на нем погостить.