Любопытно! Кто может переманить жертвы от самой сирены?

— А кто такая твоя сестра? — спросил Бинк. — Я имею в виду, какова ее магия? Она что, тоже сирена?

— О нет! Она горгона. Она очень красива.

— Горгона! — воскликнул Бинк, — Ведь это же смерть!

— Ну нет! Она, как и я, не причиняет никому вреда, — запротестовала сирена, — Она лелеет мужчин. Я только хотела бы, чтобы некоторых она все-таки отпускала обратно ко мне.

— Ты знаешь, что делает взгляд Горгоны? — спросил Бинк— Что случается с теми, кто посмотрит в лицо…

— Я смотрела в лицо сестры много раз! В этом нет ничего страшного!

Хамфри опять поднял свое зеркало.

— Она поражает только мужчин? — спросил он, и улыбающийся младенец подтвердил его догадку.

Похоже, сирена и правда не подозревала, какое губительное действие оказывает лицо ее сестры на мужчин. Она годами, ни о чем не догадываясь, заманивала мужчин, которых горгона превращала в камень.

— Нам надо поговорить с твоей сестрой, — сказал Хамфри.

— Тропинка продолжается до ее острова, — ответила сирена. — Что же мне делать без моих цимбал?

— У тебя и так достаточно приятный голос, как и ты сама, — дипломатично промолвил Бинк. В известной степени это было правдой; если бы нижняя часть ее тела соответствовала верхней, это было бы полной правдой. — Ты можешь петь a capella, без всякого аккомпанемента.

— Правда? — просияла она, — И это приведет ко мне таких же симпатичных мужчин, как ты?

— Нет. Но может быть, симпатичный мужчина найдет тебя и без этого. — Бинк повернулся к волшебнику: — А как мы приблизимся к горгоне? Один взгляд…

— Мы разберемся с ней утром, — решил Хамфри.

Бинк потерял чувство времени. Звезды на небе появились, когда путники были еще в деревне; затем они бросились в ночные джунгли сражаться с путаной. Потом побежали сюда, на остров, а тут сумерки, кажется, опять только что начались, Есть ли в этом какой-то смысл? Бинк почему-то предполагал, что солнце заходит одновременно по всему Ксанфу, но теперь решил, что это совсем не обязательно. Правда, у него сейчас были другие заботы, и он прислушался к тому, что говорил Хамфри.

— Сирена, если у тебя есть пища и постель…

— Я не из таких, — возразила она.

Бинк взглянул на изящный рыбий хвост:

— Разумеется, нет. Мы хотели сказать, что нам нужно место для ночлега.

— А… — В ее голосе прозвучало разочарование, — На самом деле я могу стать и такой, если… — Она замерцала, и ее хвост превратился в пару прелестных ножек.

— Только поспать, — сказал Честер. Кажется, его слух вернулся сам собой. — Да еще чего-нибудь поесть.

Но ее гнев на него еще не прошел:

— После того, как ты проткнул меня своей старой дрянной стрелой и сломал мои цимбалы?

— Извини, — коротко произнес Честер, — у меня просто болела голова.

Вполне возможно, подумал Бинк. Почему этот упрямец, вылечив эликсиром свою заднюю часть, отказался лечить им голову?

— Если ты действительно жалеешь о содеянном, докажи это, — сказала сирена.

Кромби зачирикал.

— Слушай, задница, она уже начата расставлять на тебя свои силки, — перевел голем.

Вдвойне раздосадованный, Честер взглянул на сирену:

— Как?

— Прокати меня на спине.

Бинк чуть не рассмеялся — все нимфы, кем бы они ни были, любили кататься верхом.

— Тогда поехали, — смущенно сказал Честер.

Сирена подошла к нему сбоку, но забраться на спину не смогла.

— Ты слишком высокий, — пожаловалась она.

Честер повернул свою человеческую половину, обхватил одной рукой нимфу за стройную талию и легко поднял ее.

— И-их! — в восторге взвизгнула она, когда ее ноги со свистом рассекли воздух. — Ты такой сильный!

Кромби опять зачирикал, и его комментарии не нуждались в переводе. Сирена действительно заманивала кентавра в свои сети, и для этого ей не требовалось никакого пения.

Честер, который после инцидента с ананасовым деревом был не в лучшем расположении духа, на первый взгляд несколько успокоился.

— Все кентавры сильные.

Он аккуратно усадил сирену на спину и пошел вперед.