— Горгона, — произнес Хамфри.

Она ответила прямо у Бинка за спиной:

— Это я. Добро пожаловать на мой остров.

Голос у нее был очень сладкий, и, судя по нему, она должна бы быть еще привлекательней, чем ее сестра.

— Почему ты не посмотришь на меня?

— Твой взгляд превратит меня в камень, — без обиняков сказал Хамфри.

— Разве я не прекрасна? У кого еще такие вьющиеся волосы, как у меня? — жалобно проговорила она, и Бинк услышал слабое змеиное шипение.

Интересно, подумал он, каково целовать горгону с этими волосами-змеями, извивающимися вокруг лиц обоих. Мысль быта и тревожной, и соблазнительной. И в то же время что еще есть в горгоне, кроме буквального воплощения обещаний и угроз, которые таятся в каждой женщине?

— Ты прекрасна, — мрачно согласился Хамфри.

Она, должно быть, действительно прекрасна, подумал Бинк, уж кто-кто, а волшебник попусту комплиментов говорить не станет. Эх, взглянуть бы хоть краешком глаза!

— А где все мужчины, которые приходили к тебе?

— Они ушли, — сказала она печально.

— Куда же они ушли?

— Туда, — ответила горгона, и Бинк предположил, что она указала направление, — за те скалы.

Хамфри пошел посмотреть.

— Эго статуи, — сказал он без всякого удивления, — Статуи мужчин, очень правдоподобные. Наверное, такими они и были при жизни.

При жизни…

— Да, — радостно согласилась она, — они совсем такие же, какими были, когда пришли ко мне.

— У тебя есть на этот счет какие-нибудь предположения?

— Мужчины оставлял и подарки, с вой изображения, скул ьп — туры. Но я бы хотела, чтобы со мной остались сами мужчины. Какая мне польза от камней?

Горгона не представляла, что делала! Она считает, что это просто изображения, оставленные ей на память. Возможно, она не хочет осознать правду, пряча ее в своем подсознании, притворяясь, что она обычная девушка. Она отказывается верить в собственную магию. Какое роковое заблуждение!

И в то же время, думал Бинк, разве это не проявление обычной женской логики? Разве кто-нибудь из них признает те беды, которые их пол творит среди мужчин!

Но это взгляды Кромби, и, возможно, они несколько преувеличены. В каждой девушке есть немного от сирены и немного от горгоны — но совсем немного. Только вот в Хамелеоше нет нисколько ни того ни другого.

— Если придут другие, — продолжал Хамфрис несвойственной ему мягкостью, — то и они оставят только камни. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Да, этих памятников уже слишком много, — наивно согласилась она, — На моем острове становится тесно.

— Мужчины больше не должны приходить, — сказал Хамфри, — они должны оставаться дома, со своими женами.

— Ане может прийти только один и остаться хоть на время? — жалобно спросила горгона.

— Боюсь, что нет. Мужчины просто… м-м-м… не подходят тебе,

— Ах, если б только какой-нибудь мужчина остался, я подарила бы ему столько любви! Пусть хоть какой-нибудь маленький. Я буду все время ласкать и лелеять его, и он будет счастлив…

Слушая это, Бинк начал понимать всю трагедию горгоны. Она хочет всего лишь любить и быть любимой, а вместо этого выращивает ужасный урожай горя. Сколько семей разрушила сс магия? Что тут можно сделать, если не уничтожить се?

— Ты должна отправиться в изгнание, — сказал Хамфри, — Магический щит может быть ослаблен по приказу короля, и тогда ты сможешь свободно покинуть Ксанф. В Обыкновении твоя магия исчезнет, и ты сможешь свободно общаться с мужчиной или с мужчинами, это уж на твое усмотрение.

— Покинуть Ксанф! — встревоженно воскликнула она, — Ну нет! Я лучше умру! Я не могу покинуть свой дом!

Бинк почувствовал симпатию к ней. Когда-то он сам был на пороге изгнания…

— Но в Обыкновении ты будешь обыкновенской девушкой, над тобой не будут тяготеть никакие проклятия. Ты очень красива, и у тебя добрый нрав. Ты сможешь найти там своего мужчину.

— Я люблю мужчин, — медленно проговорила она, — но еще больше я люблю свой дом. Я не могу покинуть его. Если это единственная возможность, лучше убей меня и этим покончи с моими несчастьями.