«Лица откровенно-неприветливые, а взгляды хмурые, скучные и недоверчивые», – забеспокоился осторожный внутренний голос. – «Как бы чего не вышло. В том смысле, что пошлют на фиг, и все дела…».

Но негативная атмосфера быстро улетучилась – выяснилось, что Айна знакома с местным шаманом и, более того, является его дальней родственницей. Даже худющие собаки, оценив ситуацию, вскоре перестали лаять и беззаботно забегали по стойбищу, весело помахивая лохматыми хвостами.

– Гостям мы всегда рады, – объявил пожилой шаман – мужчина плотный и кряжистый, с тёмно-коричневым морщинистым лицом. – Добро пожаловать в мою ярангу. Будем угощаться…

Они прошли в самую высокую ярангу, и расселись вокруг круглого кострища-очага. По одну сторону – Алекс и Айна, по другую – шаман и чукча средних лет, по внешнему виду – шаманский младший брат.

В яранге было достаточно тепло и светло. В очаге мирно потрескивал крохотный, но жаркий костерок. На специальных камнях-подставках ярко горели – совершенно без копоти – два чукотских жирника. Основу этого хитрого осветительного прибора, как объяснила Айна, составлял специальный тундровый мох, тщательно высушенный и на совесть пропитанный моржовым жиром.

Молчали, курили.

«Это такой древний чукотский обычай», – со знанием дела пояснил начитанный внутренний голос. – «Мол, нельзя с уважаемыми людьми вести серьёзные разговоры на пустой желудок… Сейчас, очевидно, ждём, когда мужчины забьют и освежуют молодого оленя, а женщины приготовят для дорогих гостей изысканные национальные яства. Так что, делать нечего: сидим, ждём, бамбук, что называется, курим, голодную слюну по гортани вперёд-назад гоняем…».

Наконец, откинув входной полог, в ярангу вошла пожилая чукчанка, державшая в одной руке пустой чугунок, а в другой – короткую железную кочергу. Ловко сгребла в чугунок весь костерок без остатка, на его место с грохотом уложила тяжёлый медный лист и с поклоном удалилась.

Ещё через минуту в яранге появились две другие морщинистые бабушки, в центре листа водрузили большой чан, полный крупных розовых кусков варёной оленины, вокруг него расставили миски с оленьей печенью и почками, а так же ковшики с тёплой оленьей кровью.

– Угощайтесь, гости, – скупо кивнул головой шаман и первым вытащил из чана оленью лопатку.

Алекс последовал его примеру, но выбрал себе кусок более скромных размеров. Пахучее, слегка недоваренное мясо обжигало руки, приходилось перебрасывать его из ладони в ладонь.

«Это, конечно, не аргентинское асадо, но тоже – очень вкусно», – отметил привередливый внутренний голос.

Некоторое время в яранге раздавалось аппетитное чавканье, хруст разрываемых жил, треск разламываемых костей и сытое урчание животов, увеличивающихся на глазах.

Неожиданно для себя Алекс почувствовал, что не может остановиться: зверский аппетит разгорался и разгорался, не ведая преград. Умяв два куска ароматного мяса, он, глотнув тёплой оленьей крови, переключился на печень и почки.

Пожилой шаман, слегка улыбаясь и неторопливо перебирая некое подобие чёток, долго наблюдал за Алексом, а потом, доброжелательно глядя Айне в глаза, резюмировал:

– Правильный тебе, девонька, жених достался. Ест – прямо как чукча. Настоящий чукча, он за один присест пол-оленя может слопать. А после этого – две недели по тундре совсем без еды бегать. Снова пол-оленя съест, и опять в тундру – песцов добывать, чернобурок. Оленей пасти… И тебе такой достался, правильный. Хорошие дети от него народятся, здоровые, шустрые.

– Мальчик и девочка? – расплылась в счастливой улыбке Айна.

– Ага, близнецы…

Алекс, в конце концов, догадавшись, что все ждут только его, неохотно прервал процесс насыщения и даже отодвинулся от чукотского достархана подальше.

«Правильно, братец», – сыто икнув, одобрил внутренний голос. – «Это для того, чтобы загребущие ручонки – сами по себе – не смогли уже ничего прихватить…».

Брат шамана с трудом поднялся на ноги, подошёл к входному пологу, просунул руку наружу, подавая условный знак, после чего медленно вернулся назад и – с видимым облегчением – плюхнулся на оленью шкуру.

Две пожилые чукчанки ловко убрали посуду, наполненную плохо обглоданными костями и прочими объедками, а третья старушка, старательно протерев медный лист куском старой кухлянки, поставила на его край несколько маленьких глиняных мисочек с разноцветным песком.

Дождавшись, пока она выйдет и прикроет за собой полог, шаман неторопливо заговорил:

– Очень плохо, что за вами идёт ньянг…

– Идёт? – уточнил Алекс. – До сих пор?

– Идёт. По следам от колёс вашей машины. И это – очень плохо… Никому другому не поверил бы, что ньянги ещё бродят по тундре. Но Айна – дочь Афони, моего покойного троюродного брата. Она не умеет обманывать… Мы кочуем на восход, там есть свежий ягель. Подождём два Маленьких Солнца и уйдём. Раньше никак не получится. Дела ещё важные есть. Не все закончены… А куда вам ехать, я сейчас покажу. Смотри, путник, сюда, – обратился к Алексу.