Шаман пододвинул к себе миски с песком, с пола яранги зачерпнул морщинистой ладонью пригоршню мусора и, бросив на край медного листа бурую косточку, приступил к объяснениям:

– Старая кость – наше стойбище. Это, – насыпал рядом с костью тонкую полоску бурого песка, – низкие сопки, идущие с заката на восход. Это, – он воспользовался песком жёлтого цвета, – Спящий ручей…

«Дедушка «рисует» географическую карту», – понял Алекс и заинтересованно пододвинулся к медному листу поближе.

Жёлтым песком шаман отмечал реки и ручьи, бурым – горные хребты, пятнышко белого песка на жёлтой полоске означало переправу, такое же пятно на бурой змейке – перевал.

На их глазах рождался самый настоящий картографический шедевр…

Они встали на рассвете, слегка перекусили, плеснули в бак бензина и приготовились продолжать маршрут.

Все обитатели чукотского стойбища, включая облезлых собак и маленьких детишек, вышли провожать гостей.

– Вижу – Светлая Тень над вами! – пафосно заявил на прощанье шаман. – Пусть всего у вас будет много! Детей, друзей, песцовых шкурок, воспоминаний об убитых врагах…

Теперь предстояло ехать по очень гористой местности. Лощины, распадки и седловины чередой сменяли друг друга. Приходилось пересекать скалистые участки, форсировать неширокие горные речки и ручьи. Иногда, встретив на пути непреодолимое препятствие, они возвращались назад, вылезали из машины и, ища объездные варианты, разбредались в разные стороны.

Закапал противный мелкий дождик. Алекс накинул на голову и плечи старенькую оленью кухлянку, закрепив её на шее ремешком из моржовой шкуры, а Айна укрывалась от дождя куском брезента.

Путешественники с трудом перевалили через очередной водораздел и угодили, как кур в ощип, в сплошной туман.

Туман был однозначно-подозрительный – молочно-белый (белее не бывает), очень плотный и вязкий.

«Обычный туман, он по земле полосами стелется», – жаловался усталый внутренний голос. – «А этот клубится, обволакивает и пульсирует, проникая под одежду и нагло залезая в кирзовые сапоги…».

Временами из тумана раздавались странные звуки: шорохи, вздохи, кто-то жалостливо подвывал, один раз даже собачий лай послышался.

Алекс тихонько пробормотал под нос:

– Может, действительно, облако так низко опустилось на перевал? – предположила Айна.

– Да, какая разница, – вяло откликнулся Алекс, аккуратно слизывая с губ дождевые капли. – Что так, что эдак, а ехать дальше нельзя. На счёт «три», не успев даже пикнуть, улетим в пропасть. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…

Целый час полуторка простояла в вязком, слегка подрагивающем тумане. От влажности, царившей повсюду, у Алекса начался противный затяжной насморк, разболелась голова, заныла старая рана на левом плече, полученная ещё во времена службы во французском Иностранном легионе.

Когда туман слегка поредел, а видимость достигла десяти метров, они тронулись дальше. Через пятьдесят пять минут туман опять сгустился – остановились. Дальше так и пошло, словно по расписанию: час стояли в белых объятиях тумана, час ехали в призрачной полумгле. Стояли, ехали, стояли, ехали…

Потом стемнело, Алекс каким-то шестым чувством определил, что впереди притаилась смертельная опасность, и резко нажал на тормоз. Полуторка послушно остановилась в двух-трёх метрах от края обрыва.

– Всё, ночуем здесь, – решил Алекс. – Лучшего места, всё равно, уже не найдём.

Спали они в кабине полуторки. Вернее, полночи, исступлённо обнимаясь, дрожали от холода, а уснули уже только под утро.

Алексу снился песчаный берег моря, тёплый тропический ливень, нежные хрупкие плечи под мокрым ситцевым платьем, мягкие тёплые губы и долгие поцелуи под пляжным полосатым грибком…

– Просыпайся, мечтательный путешественник! – позвал звонкий девичий голосок. – Похоже, что мы вчера, слегка заплутав в густом тумане, проехались по кругу.

Алекс, заторможено протирая кулаками сонные глаза, выбрался из кабины.

От туч, дождя и тумана не осталось и следа: в голубейшем небе светило ярчайшее солнышко, лицо приятно обдувал тёплый ветерок.

Он подошёл к краю обрыва, который вчера только чудом не стал их хмурым могильщиком, и заглянул вниз.

«Да, метров триста пятьдесят до земли лететь бы пришлось», – боязливо поёжился внутренний голос. – «Многовато будет, как ни крути. Ладно, проехали… Что там Айна говорила насчёт – «по кругу проехались»? Узкая зелёная долина, посередине которой змеится светло-голубой ручей. А вон там – что такое? Ну да, стойбище чукотское. Только, похоже, другое. Во вчерашнем стойбище было восемь яранг, а в этом – только три…».