На этом мрачном фоне проходило воспитание Кристиана, и оно в какой-то мере объясняет шизоидные черты его личности. Его мать умерла, когда ему было два года, его отношения с мачехой никогда не были близкими. Мнения расходятся относительно того, была ли его мачеха, королева Юлиана Мария, жестокосердной интриганкой или набожной отшельницей; но её тёплые чувства в основном принадлежали её сыну, Фредерику, единокровному брату Кристиана, слабому и уродливому принцу, относительно будущего которого у матери несомненно были честолюбивые планы. Кажется достаточно ясным, что у Кристиана было неудачное детство. Лишённый любви, он всецело зависел от милости своих наставников, главный из которых, Дитлев Ревентлов, был жестоким тираном, который без колебаний терроризировал своего маленького воспитанника. Иногда он бил малыша до тех пор, пока тот оказывался на полу с пеной у рта. Ревентлов называл его своей «куклой»: «Идём показывать мою куклу», — мрачно произносил наставник, хватая его за руку, чтобы показать его при дворе. Ревентлову в его обязанностях помогал угрюмый лютеранский священник Георг Нильсен. Подвергаемый унижениям и физическим наказаниям, принц начал думать, что он заключён в тюрьму, а не живёт в королевском дворце.

Ситуация изменилась к лучшему с появлением в 1760 г. другого наставника, швейцарца Эли-Саломон-Франсуа Ревердиля, который приехал в Копенгаген за два года до этого в качестве профессора математики. Он был разумным чутким человеком, пытался учить своего подопечного философии и принципам благожелательности, но понял, что хотя у Кристиана были способности к языкам (он говорил по-датски, по-французски и по-немецки) и, казалось, живой ум, по характеру он был трудным и отсталым учеником, знания которого были очень ограничены, так что он не был должным образом подготовлен к задачам правления. Гораздо позже Ревердиль, который умер в Женеве в 1808 г., в один год со своим бывшим учеником, написал мемуары которые остаются одним из основных источников сведений о молодом датском принце.

Справедливости ради следует сказать, что суждения Ревердиля, возможно, окрашены тем, что он узнал о Кристиане в дальнейшем, но даже если принять во внимание эту необъективность, остальное даёт основания предположить, что в детстве Кристиан проявлял некоторые признаки нарождающегося помешательства, Ревердиль стал, по его собственным словам, «печальнейшим из служителей, надзирателем сумасшедшего». Казалось, мальчика преследовало глубокое чувство неуверенности и неполноценности. Страх всегда оставался характерной чертой его личности, так что, даже став взрослым, он поддавался давлению других людей, более сильных, чем он. Одновременно у него рано появилось повышенное внимание к физической твёрдости. Физически довольно слабый, низенький и худенький, он пытался возместить эти недостатки, вообразив себя настоящим мужчиной. Его тщедушное телосложение, возможно, сыграло важную роль в развитии психического сдвига. Он пытался достичь своего собственного идеалистического представления о себе. Ему нужно, он говорил, «совершенно крепкое тело», и он часто рассматривал свои конечности и грудь, чтобы увидеть, достигает ли он этой цели. «Люди, — как заметил психолог У.Г. Шелдон, — у которых темперамент сильно отличается от того, что соответствует их телосложению, особенно подвержены психологическому конфликту, так как они не в ладах со своим собственным эмоциональным складом».

Чтобы привлечь к себе внимание, он предавался типично школьным проказам: намазал себе лицо чёрной краской и спрятался под столом, за которым обедала его тётя принцесса Шарлотта Амалия, и напугал её, когда с воплями вылез; обсыпал сахарной пудрой голову своей почтенной бабушки, королевы Софии Магдалины, а уходящий лютеранский пастор почувствовал, что в затылок ему попала булочка, брошенная кронпринцем.

Становясь старше, он заменил своих наставников более снисходительным обществом своего конюшего, первоначально пажа, Сперлинга и своего камердинера Кирхофа, который приобщил его к более плотским радостям отрочества. Ревердиль чопорно замечает: «Мы не будем рассказывать о тех бесчинствах, на которые его подбивал Сперлинг», но он добавляет, что они безусловно способствовали наступлению безумия. Датский психиатр В. Кристиансен, который опубликовал своё классическое исследование безумия Кристиана в 1906 г., приписал его начало, как это комически ни звучит в наши дни, частично злоупотреблению мастурбацией. Он находил выход своим агрессивным инстинктам, бродя украдкой по улицам Копенгагена по ночам, и с гордостью демонстрировал «утреннюю звезду» ночного сторожа, дубинку с железными пиками, которую он захватил в качестве трофея в ночной стычке на тёмных улицах своей столицы.

Когда ему было шестнадцать лет, начались переговоры о его женитьбе на его тринадцатилетней кузине, сестре Георга III Каролине Матильде. В растревоженном дипломатическом климате Европы, ещё не забывшей ожесточённые распри, вызванные Семилетней войной, британцы видели в браке будущего короля Дании полезный бастион против французского влияния и подтверждение английского влияния в Северной Германии и на Балтике. Английский посол в Англии Титли с энтузиазмом докладывал, что Кристиан «очень любезный, воспитанный… хорошо разбирается в науке о законах природы и в общей теологии… (у него) мужественное лицо, грациозная и выдающаяся фигура». Сильнее всего, как и многих других, его поразило очень близкое сходство Кристиана с английским королём в молодости. Хотя о помолвке в британском парламенте было объявлено 10 января 1765 г., свадьба ожидалась не раньше, чем через два года — план, который пришлось изменить из-за внезапной смерти Фредерика V в 1766 г. и восшествии Кристиана на престол.

Невеста Кристиана, Каролина Матильда, была посмертным ребёнком, рождённым через четыре месяца после смерти её отца Фредерика, принца Уэльского, и воспитанным его вдовой, принцессой Августой. Она была простодушной, но привлекательной, хорошенькой, как фарфоровая куколка. Её муж, у которого тоже были светлые волосы и светло-голубые глаза, тоже был довольно приятной наружности. Возможно, на первый взгляд, они были вполне подходящей парой.

Молодая принцесса была очень расстроена, узнав, что её замужество произойдёт раньше, чем ожидалось, так как, поскольку по датскому обычаю она не могла взять с собой английских фрейлин, для неё это была сущая ссылка. Запланировали, что церемония произойдёт в 7 часов вечера в гостиной Сент-Джеймсского дворца (при этом представителем жениха будет герцог Йоркский) 2 октября 1766 г. До 8.00 не могли начать, «бедная маленькая королева, — как объясняла леди Мэри Кук, — так нервничала, что ей пришлось задержаться в церемониальной спальне, чтобы она могла прийти в себя». Уезжая в свою новую страну, королева горько плакала.

Когда она прибыла, её встретили «всеобщими аплодисментами и любовью», и английские посланники в Копенгагене восторженно писали о ней и о её муже. Мистер Титли сообщал, что Кристиан проявил «живейшее понимание», а мистер Кросби хвалил «великолепную лёгкость и достоинство, с которыми он выразил свои чувства». На самом же деле Кристиану жена надоела удивительно быстро. «Он сказал, — сообщал принц Карл Гессенский, — что она чрезвычайно хороша, но так как его величество не всегда в одном и том же настроении, в день своей свадьбы, через пять дней после её прибытия, он был в плохом настроении». «Принцесса, — докладывал французский посланник Ожье своему правительству, — почти не произвела впечатления на принца; а если бы она была ещё милее, её ожидала бы та же самая судьба. Ибо как она могла угодить человеку, который всерьёз считает, что не модно („n'est pas du bon air“), чтобы муж любил свою жену». Но, каковы бы ни были его чувства, Кристиан исполнил свой долг, и в августе 1767 г. леди Мэри Кук могла доложить, что она рада, так как Каролина не только «очень любима», но и «ждёт ребёнка, к великой радости всей страны». Будущий Фредерик VI родился 28 января 1768 г. К тому времени у Кристиана уже наблюдалась ранняя стадия нарождающейся шизофрении.

Поставленный смертью своего отца в положение абсолютной власти, помня все унижения, которым он подвергался в детстве, Кристиан решил вести себя, как выразился английский посланник, «как единственный хозяин положения». Министры его отца, хотя он пока что оставил на службе способного графа Бернсторфа, были уволены, графа Мольтке, заменил граф Даннескьолль. Вскоре, однако, возникли сомнения в том, что он способен выполнять свои королевские обязанности.

Фактически интерес короля к правлению был весьма слаб. Освобождённый от опеки, он больше всего хотел заниматься теми вещами, от которых получал наибольшее удовлетворение, сексуальное и чувственное. Он нашёл подходящего наставника и компаньона в лице молодого графа Конрада Хольке, молодого «нахала», как назвал его Уолпол, который охотно потворствовал его желаниям и оказался злым гением первых лет его правления. Именно Хольке обеспечил ему любовницу, Анну Катерину Бентхаген, или Простушку Катрин, более зажигательную, чем его сдержанная английская жена.