Вскоре елка кончилась, толпа школьников повалила из зала. На улице давно наступил вечер, у Ники испуганно дрогнуло сердце.

Взявшись за руки, девочки бежали домой. Биюкламбас скоро оказался позади, в сторону ушла ровная дорога. Дальше начиналась тропинка. Она круто уходила вниз, в темноту. Девочки поставили Нику между собой и стали командовать:

— Не торопись, протягивай ногу, ставь сюда, не бойся, не упадешь. Мы тебя держим.

Невидимые ветки время от времени задевали лицо, вытаскивали пряди волос из-под капора, хватались колючками за рукава шубейки. Девочки благополучно миновали опасное место и остановились отдохнуть.

— А вот здесь, Ника, — сказала Вера, — весной вырастут подснежники, — много, вот увидишь.

— А какие они?

— Как колокольчики, только белые…

Но рассказ о подснежниках неожиданно прервался. Снизу послышался взволнованный голос Натальи Александровны.

— Ника! Девочки! Это вы?

— Мы! Мы! — отозвались все трое и стали торопливо спускаться.

— Где вы пропадали? Да разве можно так надолго исчезать! Вот достанется тебе, Ника, на орехи от папы!

Девочки стали оправдываться и рассказывать про елку. И что праздник все не начинался и не начинался, как они выступали, как хорошо пела Ника.

Но оправдания не помогли, Нике досталось «на орехи».

— Если ты видела, что елка задерживается, ты должна была уйти домой засветло, — сердито выговаривал Сергей Николаевич и сверлил дочь глазами.

— Но я же не знала дороги! — оправдывалась Ника.

— Спросила бы.

— А как на крутом месте? Я бы упала.

— Не упала бы. Там прекрасно можно держаться за ветки. Запомни раз и навсегда. Сказала, что придешь в четыре часа, в лепешку разбейся, но явись вовремя.

Наталья Александровна вмешалась в спор и предложила простить Нику по случаю праздника.

Но праздник все равно был испорчен. Ника без аппетита съела маленький кусочек пирога, надулась и ушла в угол, сидеть под елкой.

Было обидно и грустно. Больше всего обижала папина несправедливость. И нисколько они не порадовались ее успеху, а ведь это было первое в жизни выступление. Она, конечно, выступала в детском саду у мадам Дебоссю, и в санатории, но это было давно и потому не считалось.

Аромат сосны смешивался с особым запахом елочной канители. Ника с детства любила этот запах, но сегодня он не утешил ее. И разве она была виновата, что по какой-то причине в школе так задержали елку!

У взрослых кончились выходные. У девочек Веры и Тани начались каникулы. Они много возились с Никой, приносили ей из школьной библиотеки книги. В эту зиму Ника научилась довольно бегло читать.

В конце января произошло два приятных события. Первое обернулось великой радостью для всего совхоза. Штормом выбросило на берег косяк хамсы, и все население поселка ринулось с ведрами и мешками собирать добычу. Люди по щиколотку ходили в серебряном трепетном месиве, хватали, кто, сколько мог унести. Сергей Николаевич притащил домой полный мешок, и весь дом пропах жареной рыбой.

Мелкая хрустящая рыбка была необыкновенно вкусна, а, главное, ее ели вместе с тонкими косточками без всякой опасности подавиться. Ника даже объелась, и на другой день уже не могла смотреть на хамсу. Чтобы добро не пропало, Ольга Степановна научила делать «консерву», и Наталья Александровна бросилась запасаться впрок, но часть «улова» успела протухнуть, и остаток пришлось выбросить.

Прошло дней десять, и снова произошло, событие, но куда более значительное, по мнению Ники, чем бесплатная добыча хамсы. Сергей Николаевич и на этот раз пришел с работы с мешком, и Наталья Александровна в ужасе всплеснула руками:

— Боже мой, неужели опять рыба?

Но, хитро подмигнув Нике, отец осторожно положил мешок на пол, открыл его, заглянул внутрь, и сказал кому-то невидимому:

— Ну, брат, давай, вылезай!

В мешке что-то зашевелилось, у Ники быстро-быстро застучало сердце в предвкушении чего-то необыкновенно хорошего. Однако ничего не произошло.

Тогда Сергей Николаевич сунул руку в мешок и достал из него за шиворот маленького дымчатого щенка. У собачки безвольно обвисли лапы, сам собою поджался хвост, покорными глазами она виновато косилась на людей. Ника отчаянно закричала:

— Отпусти, отпусти, папа, ему же больно!

Сергей Николаевич опустил щенка на пол и сказал:

— Ничего ему не больно. Все собаки щенят за шиворот таскают.

А Наталья Александровна всплеснула руками и жалобно крикнула:

— Только этого нам не хватало!

Ника испугалась.

— Мама, нет! Мама, пусть он у нас живет! Смотри, какой миленький. Ой!

Это относилось к щенку. Он побежал к ней, но на полдороги присел и пустил лужицу.

— Ну, вот, — пошла за тряпкой Наталья Александровна, — именно этого я и боялась.