Дом встретил его тишиной и ароматным духом испеченного пирога. Сергей Николаевич глянул на часы. Было около пяти, а девочки из Биюкламбаса еще не вернулись. Он долго стучал топором, пилил и тесал, мастерил крестовину, устанавливал елку.

Наталья Александровна достала игрушки и стала наряжать. В глубине души она даже порадовалась отсутствию дочери. Она всегда боялась, вдруг Ника неловким движением сбросит на пол какую-нибудь драгоценность, а заменить ее будет нечем.

Это были не просто елочные игрушки, с каждой были связаны воспоминания, каждая о ком-то напоминала. Бусы, шарики, с вмятинами на боках, пику на макушку и подсвечники на прищепках подарила в конце сорок второго года мать Мария. Золоченые орехи тончайшего стекла остались от еще более давних времен. Сколько помнила себя Наталья Александровна, они и в детстве висели на елке, а теперь напоминали маму.

Наталья Александровна с особой осторожностью все разместила на ветках, обвила их серебряной канителью и огорчилась отсутствием настоящих елочных свечек.

Но свет не без добрых людей. Забежала Ольга Степановна, попросила стакан соли, полюбовалась на елку. Наталья Александровна показала пустые подсвечники. Та ушла и вернулась, бережно неся на ладони с десяток довольно длинных огарков церковных свечек.

Теперь елка была полностью готова к празднику, а Ника так и не вернулась. Сергей Николаевич забил тревогу, Наталья Александровна побежала к Трофиму и Насте. Но те стали уверять, что с Никой ничего не могло случиться, что девочки вернутся целыми и невредимыми, как только закончится утренник.

— Да какой же это утренник, шесть часов, темнеет уже! — вскричала Наталья Александровна.

Но над страхами ее еще раз посмеялись.

А с Никой, и вправду, ничего не случилось. В половине второго они, как и намеревались, зашли к Вериной однокласснице. Мама подружки усадила девочек за стол, поставила перед каждой по тарелке кукурузной каши и сказала, что торопиться некуда, утренник перенесли на четыре часа.

Горячая кукурузная каша была необыкновенно вкусна, Ника съела полную тарелку и пришла в хорошее настроение. Старшие девочки обращались с ней ласково, праздник перенесли, — ничего страшного. Они поиграют, потом погуляют, и время пролетит быстро.

Время пролетело быстро. К четырем часам они пришли в школу, но елка все никак не начиналась.

Теперь, наоборот, минуты тянулись, как на резинке. Час прошел, дети стали томиться. Они толпились в коридорах школы, заглядывали в пустые классы. Только когда стрелки школьных часов приблизились к пяти, двери распахнулись, они, толкаясь и галдя, хлынули в зал, там их встретила старшая пионервожатая. Она становилась на цыпочки, махала руками и просила всех размещаться как можно ближе к стенам, чтобы вокруг елки оставалось свободное пространство для представления и хороводов. Большая пушистая елка стояла посреди зала, сияла маленькими лампочками, стеклом игрушек и серебряным «дождиком».

Вера подвела Нику к своей учительнице.

— Анна Ивановна, это Ника, она живет в нашем доме. Она хорошо поет, можно, она тоже выступит?

Анна Ивановна наклонилась к Нике.

— Сколько тебе лет? Ты учишься? — спросила она.

— Нет, еще не учусь, я только осенью пойду, — тихо ответила Ника, и вдруг испугалась, что ей не позволят выступить.

Но опасения оказались напрасными, учительница спросила, какую песню собирается петь Ника.

— «Колыбельную».

— А мы не уснем? — улыбнулась Анна Ивановна, узнала фамилию Ники, записала в тетради и ушла к елке.

Там она стала что-то говорить. Все смеялись и хлопали в ладоши, потом начались выступления, но Ника ничего не видела, ничего не слышала. Так было страшно выступать перед большими детьми, наверное, такими умными; перед доброй учительницей.

Как сквозь туман ей запомнился танец «Черная стрелка». Танцевали Вера с Таней, и им долго аплодировали. Девочки поклонились и подбежали к Нике, и тут она услышала голос Анны Ивановны.

— А теперь, ребята, давайте попросим Нику Уланову спеть для нас колыбельную песню.

Все засмеялись, а Ника от страха приросла к полу.

— Ну, что же ты, иди, — подтолкнула ее Вера.

Ника вышла вперед, встала возле елки, опустила руки и оглядела всех испуганными глазами. Дети заулыбались, придвинулись ближе. Им понравилась застенчивая черноглазая малышка, кудрявая, худенькая.

Тонким, но приятным голоском, Ника запела, а дети придвинулись еще ближе. Пела она тихо, а слова песни были необычные, и всем хотелось услышать.

Ника очень старалась, вытягивала шейку. Волнение ее кончилось, дыхание подчинилось мелодии.

Теперь она играла диалог и даже чуть изменяла голос.

Дети стали громко хлопать, Ника покраснела, неловко поклонилась, убежала к Вере, спряталась за ее спину.