— Конечно, я согласен, — недовольно проворчал Бобров. — Только у меня одна просьба, Виктор Андреевич. Вот тут присутствует наш стажер — Николай Борисович Ладушкин, весьма одаренный и дотошный юноша.

Прокурор снисходительно кивнул:

— Я обратил внимание на его протокол. Очень грамотно составлен.

— Да-да, — обрадовался Бобров. — Тогда такое предложение. Пусть он поведет дознание. Дадим ему в подмогу бригаду Махорина.

— Хорошо. Не возражаю, — усмехнулся прокурор. — Но, конечно, Иван Петрович, трудиться он будет под вашим чутким руководством и постоянным контролем.

— Естественно, естественно… — поспешно ответил следователь и, повернувшись к Коле, сделал «страшные глаза».

Вернувшись в свой кабинет, Бобров закурил и сказал:

— Давай прикинем план действий. Тебе все равно необходимо на своей шкуре испытать все прелести нашей деятельности. Вот и займешься немного розыском, немного следствием. Во-первых, покрутишься в доме Арланова и его окружения. Возможно, появятся какие-нибудь свидетели. Алиби Арланова-сына поручим проверить Махорину, он любит загородные прогулки… Во-вторых, найдешь «товарищей по партии». Выясняй: были ли у него агрессивные недоброжелатели, постоянно задавай вопрос об оружии. Если мы, к примеру, найдем ветерана, у которого Арланов одолжил пистолет, считай, дело закрыто. Что еще?..

— Надо бы в прошлом Арланова покопаться, — солидно заметил Ладушкин. — Как Шерлок Холмс говорил: «Хочешь узнать, кто убийца, — сначала узнай, кто пострадавший».

Бобров хмыкнул, покачал головой, тихо матюкнулся:

— Покопайся, покопайся… Я думаю, в его биографии много дерьма наскребешь.

— Почему вы так уверены в этом?

— Потому что к вершинам власти в этой иерархии честный человек подняться не мог. Я на своем веку много уголовных дел заводил на этих субчиков. Но тут же следовал царственный звонок. И все мои доказательства превращались в кучку пепла. А затем меня просто предупредили: «Еще одна такая выходка…» И я затих. Надолго… Думал — навсегда. Ан нет!.. Колесо истории еще при моей жизни повернулось…

— И с Арлановым сталкивались?

— Бог миловал… Но про некоторые его похождения слышал. И никакой скорби по случаю его безвременной кончины не испытываю.

— Теперь понятно, почему вы всячески отстраняетесь от этого расследования.

— Очень хорошо, что тебе все понятно! — зло выкрикнул Бобров.

— Ты представитель нового поколения, у тебя независимый взгляд — вот и давай, разбирайся. Изучай явление! Пригодится… Может, оно еще к старому вернется. Будешь по крайней мере знать, как себя вести…

Клавдия Ивановна встретила Ладушкина как старого знакомого:

— Заходи, Коля… Обедать будешь?

Спасибо, я сыт, — уводя глаза в сторону, ответил студент: жрать ему хотелось дико. — Я вам справку от медэксперта принес, можете хоронить Василия Сергеевича.

Арланова мелко покивала головой, всхлипнула.

— А где Алексей Васильевич?

— Он в магазин пошел. Сейчас вернется.

Ладушкин, неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Клавдия Ивановна, мы продолжаем дознание по факту гибели вашего супруга. Помогите мне…

— Ох, ни к чему теперь все это, — обреченно махнула рукой вдова. — Да и чем я могу вам помочь?

— Мне нужны подробности жизни Василия Сергеевича. И еще: где находился этот партийный центр, куда он ходил в последнее время?

Клавдия Ивановна прошаркала в кабинет мужа и вскоре вышла оттуда, держа в руке небольшую красную книжицу.

— Вот. Это учетная карточка члена КПСС. Тут вся его биография расписана. — Она открыла титульную корочку и показала: — А здесь карандашом — видите? — записан телефон. Они где-то в клубе помещение арендуют…

В большой комнате стояли ряды длинных скамеек. На стенах висели портреты Маркса, Энгельса, Ленина. В углу за письменным столом сидел мужчина лет сорока. У него было суровое, волевое лицо, холодные голубые глаза, бескровные прямые губы.

— Я — Ладушкин, из прокуратуры, — чуть дрогнувшим голосом сказал Коля.

— Да. Мне звонили. Я специально вас жду. — Мужчина встал, сделал несколько шагов навстречу, протянул руку: — Якушев, Михаил Алексеевич. Первый секретарь комитета… Пожалуйста, располагайтесь. Что вас интересует?

Ладушкин примостился на краешке стула, достал блокнот.

— Скажите, вы знали Василия Сергеевича Арланова?

— Да, — сухо кивнул Якушев.

— Вам известно, что он погиб?

И снова короткий, как выстрел, ответ:

— Да.

— Что вы можете сказать по этому поводу?

Губы «первого секретаря» изогнулись. Он криво усмехнулся и кротко произнес:

— Ничего не могу. И не хочу. Я буду только отвечать на ваши вопросы. И прошу понять меня правильно. Я сейчас представляю партию, которая находится в оппозиции к официальным властям, партию оплеванную, заулюлюканную. Любая моя ошибка неизбежно скажется на всем движении. Я обязан об этом думать.