Волдырь появился неожиданно, не слишком заботясь о конспирации. Видимо, он чувствовал себя достаточно уверенно на территории, которую считал своей. Бандит вышел вразвалочку из-за угла, попыхивая самокруткой, и махнул рукой Чигирю, сгорбившемуся на передке.

– Хорош! Приехали! – насмешливо выкрикнул он. – Ты, что ли, Чигирь? Ну да! Я тебя сразу узнал! Давай-ка подвези, а то замаялся я тебя тут на ногах дожидаться. А это у тебя жандарм, да? Живой еще или сдох уже? Чего молчишь, как воды в рот набрал?

Он оперся о край телеги и хотел запрыгнуть на нее. Тут Чуднов, бесшумно подкравшийся сзади, одной рукой сдавил ему горло, а другой поднес к затылку ствол револьвера. Волдырь сдавленно замычал, выплюнул цигарку, но тут же замолк. От тлеющей самокрутки быстро занялась солома. Егоров подскочил как ужаленный и принялся сбивать пламя холстиной.

– Ах ты, дьявол косорукий! – принялся ругаться он. – Куда харкаешь, идол? Спалить меня решил? Дать бы тебе по сопатке!

Подошел Сидорчук и сгреб пойманного бандита за грудки. В его руках Волдырь и вправду выглядел какой-то мелочью вроде прыща. Только диковатый взгляд раскосых глаз напоминал об опасности, которую таило в себе это незначительное существо. Чуднов быстро обыскал бандита и отобрал у него пистолет, нож и кастет.

– Теперь чистый! – удовлетворенно заключил он.

Волдырь, совершенно неожиданно для себя очутившийся среди злейших врагов, был ни жив ни мертв. Сидорчуку пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его прийти в себя. Наконец Егор Тимофеевич убедился в том, что Волдырь начинал что-то воспринимать, и объяснил ему, чего от него хочет. Чигирю не пришлось вступать ни с кем в схватку и рисковать жизнью.

Поэтому он пришел в хорошее расположение духа и радостно поддакивал Сидорчуку:

– Ты, Волдырь, делай, как он говорит, и все будет в порядке! Я, видишь, живой и здоровый.

Волдырь метнул в его сторону взгляд, который не предвещал ничего доброго, но промолчал. Он был так зажат железными ручищами командира группы, что едва мог дышать. Сидорчук заметил этот взгляд и встряхнул бандита так, что у того в животе что-то жалобно пискнуло.

Потом Егор Тимофеевич внушительно сказал:

– А твой дружок, между прочим, дело говорит. Ты вот сейчас волчонком смотришь, а у нас с этими зверями разговор короткий. За полной непригодностью к народному хозяйству мы их уничтожаем, особенно если они вредить начинают. Попробуй обратно человеком стать, помоги народной власти, и будет тебе снисхождение. Слышишь меня, дефективный?

Волдырь счел нужным кивнуть, Сидорчук слегка ослабил хватку и проговорил:

– Ну а если уж мы договорились, то давай дальше уточнять наши позиции. Что там за пароль вы с Зубом придумали?

Волдырь ненадолго задумался.

– Стало быть, есть пароль, это правда, – признался он наконец, исподлобья рыская взглядом по сторонам, словно надеясь отыскать надежную лазейку для бегства. – Когда спросят, кто, мол, идет, говорить надо: «Батюшка со службы». Если неладно что, то отвечаешь: «Прохожий, заплутал».

– Ясно. – Сидорчук удовлетворенно кивнул. – Значит, слушай меня! Идем сейчас все вместе, не шумим, не бежим, двигаемся степенно, как по делу. Не дай тебе бог в бега пуститься – пополам порву! А как окликнут нас ваши, так ты бодрым голосом объявишь, что батюшка со службы возвращается. Вот такая будет диспозиция. Уяснил?

– Ага, все понял, – покорно отозвался Волдырь.

– Ну, тогда двинули, ребята! – приказал командир. – Будьте наготове, помните, Зуба живым надо брать.

Телега покатила дальше. Привычная ко всему лошаденка размеренно ступала по укатанному грунту. Перестук копыт и скрип тележных осей разносились вокруг. Люди шли молча, вслушиваясь в ночное эхо. Сидорчук гадал, как далеко успели выдвинуться люди, возглавляемые Макаровым и Пастуховым, сумели ли они окружить убежище Зуба и не спугнули ли его ненароком. Но никаких ответов на эти вопросы ночь не давала.

Телега вошла в последний поворот, о котором предупреждал Чигирь, и тут прозвучали те самые слова.

Их все ждали, но они все равно прозвучали неожиданно:

– Стой, кто идет?

Волдырь, которого Сидорчук заботливо поддерживал все это время под локоть, напрягся и сдавленным голосом бросил в темноту:

– Батюшка со службы, до хаты…

Он еще не успел договорить, а Сидорчук уже осознал, что происходит что-то не то. Да и сам Волдырь вдруг ринулся куда-то вбок в отчаянной попытке вырваться. Егор Тимофеевич успел крепко ухватить бандюгу за тощую шею и приблизил его лицо к своему.

– Обманул, сучонок! – прохрипел он, намереваясь безо всякой жалости сломать Волдырю шею.

Но в это время по другую сторону телеги, перевернувшись в воздухе, ударилась оземь бомба. Шарахнул взрыв, поднял дыбом землю и опрокинул телегу набок. Надрывно заржала лошадь, падая на подломившиеся ноги. Сноп грязного пламени на мгновение осветил фигуру человека, в припадке боли обхватившего руками голову. Сидорчук не разобрал, кто это. Его самого отбросило в сторону взрывной волной. Он упал лицом вниз и набрал полон рот земли, воняющей порохом.