1773 г. он поселился в качестве графа Чародь ( Tzarogy) во Фраконии, вступил на службу к маркграфу Карлу-Александру фон Ансбаху и сопровождал его во время одного путешествия в Италию. Вернувшись в Германию, он сумел вкрасться в доверие к ландграфу Карлу Гессенскому, покровителю всех шарлатанов, предоставившему ему убежище в своем замке Гаттори близ Шлезвига. Там изготовитель бриллиантов умер в 1780 г. в полной нищете и утомленный жизнью.

Сен — Жермен, по некоторым сведениям — португалец или эльзасец, иудейского происхождения, по другим — испанский иезуит Эймар, по мнению многих — сын сборщика податей в Сан — Джермано в Савойе, родившийся в начале XVIII в., появился в 1750 г. в высших кругах различных городов: в Венеции как граф де Беллашаре, в Пизе как шевалье Шенинг, в Генуе как граф Сольтиков (Салтыков), при случае давая понять, что он в действительности князь Ракоши. В Париже он увеселял своим искусством маркизу Помпадур и короля Людовика XV. В 1760 г. этот загадочный человек отправился под именем графа Сен — Жермена с дипломатическим поручением в Гаагу. Но затеянная в Париже интрига навлекла на него подозрение, что он состоит русским шпионом. Чтобы избежать угрожавшей ему выдачи, он бежал в Англию. Отсюда он поспешил в Петербург, где будто бы сыграл темную роль при перемене престола (1762). Вскоре этот искатель приключений появился в Берлине, а в 1772 г. — в Нюрнберге; в

Вопрос о его личности остается загадкой. В общем складывается впечатление, что своими мошенническими проделками он добивался только одной цели — вести приятную жизнь за счет богатых людей, которым доставляло удовольствие следить за удивительными выходками бездомного бродяги.

Несравнимый по блеску и успехам жизненный путь прошел сицилиец, который под именем графа Александра Калиостро наполнил мир своими мошенническими проделками и собрал вокруг себя большую общину последователей.

Его первоначальное имя — Джузеппе Бальзамо. Он родился в 1743 г. в Палермо и уже очень рано воспользовался присущим ему даром выделяться на общем уровне, приковывать к себе внимание, одурачивать и обманывать легковерных людей мистическими фокусами и лживыми сведениями. Проведя свою юность в Аравии, так рассказывал этот «несчастный сын природы», он узнал необычайные тайны во время своих путешествий по Египту, Сирии, Турции и Греции. Несомненно лишь, что он обладал некоторым знанием восточных языков и приблизительно с 1770 г. стал вести разгульный образ жизни искателя приключений в различных городах юго — западной Европы, Нидерландов и Германии; в 1779 г. он появился в Митаве, где с него сорвала маску Элиза фон д’Рекке, проживал в Петербурге, Варшаве, Страсбурге и Париже, затем после многолетнего пребывания в Италии, Англии и Южной Африке вернулся в 1785 г. в Париж, где оказался замешанным в знаменитом процессе об ожерелье кардинала Рогана, вследствие чего в течение некоторого времени украшал своей особой Бастилию. Его освобождение из тюрьмы было отпраздновано блестящими торжествами, и когда он в

1786 г. сел на пароход в Булони, чтобы отправиться в Англию, тысячная толпа стояла на берегу, прося благословения у Великого Копта. После непродолжительного пребывания в Швейцарии, Верхней Италии и Тироле он приехал в Рим. Принявшись и здесь за свою египетскую магию, Калиостро попал в руки инквизиции. Приговоренный в 1791 г. как еретик и кудесник к сожжению на костре, он был помилован Пием VI и приговорен к пожизненному заключению в крепости Сан — Лео близ Урбино, где и умер в 1795 г.

Этот всесторонний талант, мистик, заклинатель духов и пророк, алхимик, врач и чудотворец умел пользоваться красотой своей жены для своих низких целей, играя роль сводни. Действительно ли этот человек был принят в Лондоне в масонский союз, как утверждал, не вполне установлено. Гораздо вернее то, что он был посвящен в тайны сведенборгианского духовидения. Во всяком случае, его европейская известность началась с того дня, когда он стал говорить о своей принадлежности к франкмасонству. Это открыло ему доступ в высшие круги и окружило его таинственным очарованием, которое он сумел еще увеличить своими магическими проделками.

В Гааге все ложи признали неизвестного чужестранца ревизором и приняли его с большим почетом. В Париже он был Великим Коптом учрежденной им или, по его словам, им восстановленной древнеегипетской масонской ложи, основателями которой были Енох и Илия, и открыл в 1784 г. в Лионе Великую материнскую ложу Торжествующей мудрости. Он присвоил себе честь обладания камнем мудрости, жизненным эликсиром и не менее действительным средством для поддержания красоты. Приписывая себе ангельское происхождение, он заявлял, будто имеет власть повелевать небесными силами и будто послан на землю с тем, чтобы путем физического и духовного перерождения довести верующих до полного совершенства. Поэтому деятельность в его ложах заключалась, главным образом, в сношениях с ангелами и пророками. Его система состояла из 90 степеней и была доступна и мужчинам, и женщинам. Его последователи буквально молились на него. Часами лежали они у его ног с полной верой в целебность малейшего его прикосновения. «Больной искал в нем врача, каменщик — своего великого мастера, алхимик — своего Парацельса, старая дева — обновителя ее юности, космополит — истинного государственного мужа и учителя королей».

Помещение (циркуль), в котором периодически собирались последователи братства, освещалось люстрами. Посредине комнаты на полу был разложен четырехугольный ковер. Кроме франкмасонских символов, на нем были изображены четыре концентрических круга красного, желтого, белого и черного цветов. Против ковра стоял стол, покрытый скатертью. На столе на деревянной подставке стоял стеклянный шар, наполненный водой и до половины выкрашенный в черную краску. Около шара лежала Библия и стояли три зажженных свечи. У стола стоял директор кружка, с ясеневым посохом (посох Аарона) в правой руке, сверху украшенным золотой буквой «А», снизу — золотым «О». Влево от него стоял другой стол для брата актуария. Братья ели на обитых зеленой материей креслах.

Перед открытием собрания происходил следующий диалог между директором и присутствующими братьями:

Директор.Кто здесь?

Братья (благоговейно сложив руки на груди).Тайные друзья и родственники братства.

Директор.Необходимо осмотреть дверь и увериться в нашей полнейшей безопасности.

Младший брат (убедившись, что дверь заперта).Дверь действительно заперта, и мы действительно ограждены от вторжения профанов.

Директор. Так будьте же внимательны и деятельны и позаботьтесь о нашем деле.

Братья. Мы все, послушные доброму желанию главы, готовы исполнить все по — братски.

Директор. Итак, чтобы достичь истины, искусства и добродетели, угодить Богу и помочь ближнему, приступим к исполнению великого дела ордена.

Этим открывалась вечерняя работа.

Неофита, которого находили достойным посвящения в мистерии первой степени, вводили сначала в слабо освещенную комнату. У стола, на котором находились чернила, бумага, сургуч, две красных бечевки и обнаженный меч, ему задавали вопрос: «Желает ли он быть усердным, твердым, прилежным и, главное, вполне послушным учеником истинной мудрости?» Если он отвечал утвердительно, то ему предлагали снять шляпу и шпагу, отписать ордену известную сумму, собственноручно припечатать дарственную запись и вручить ее интродуктору. Затем он умывал руки. На него надевали «фартук Соломоновой мудрости», связывали руки, а глаза закрывали белым платком. Приготовленного таким образом кандидата интродуктор подводил к дверям ложи, держа его за красный шнур, обвязанный вокруг шеи, и девять раз слегка ударял в дверь. Изнутри ему отвечали одним ударом, после чего дверь открывалась, и голоса восклицали: «Кто здесь?»