Старый королевский трон заняли Бурбоны, высокомерная, упрямая и полная предубеждений против нового мировоззрения династия, которая «ничему не научилась и ничего не позабыла» за эти 25 тяжелых лет. Все было опять восстановлено в прежнем стиле. Нравы и воззрения черпались из минувших, давно забытых времен. «Эпоху, порядки, идеи, которые для одной стороны являлись апогеем величия родины, другая сторона стремилась заклеймить названием заблуждения, позора и преступления и старалась, по мере сил, искоренить из всех сердец воспоминание о них. Духовенство в большей своей части хотело вернуться к средневековому обскурантизму, дворянство — к своим феодальным порядкам, двор — к своему былому всевластию». В аристократическом обществе вскоре снова установился легкий остроумный тон, легкомысленная страсть к наслаждениям и рафинированное изящество, в той же мере, в какой они господствовали в салонах до революции.

Глубокое уныние охватило нацию, которая, уставшая и загнанная, исполненная глубокой жажды спокойного, мирного существования, изнемогала под гнетущею тяжестью неуменьшающихся податей. Первоначальное воодушевление в пользу Бурбонов исчезло безвозвратно в течение немногих месяцев. Начали с восхищением оглядываться на героическое прошлое, с отвращением смотреть на действительность, полную коварных и нечестных затей реакции. В сатирических стихотворениях Беранже отражаются чувства насмешки и презрения, с которыми в ту эпоху народ глядел на возвращающиеся тени минувших времен.

Человек с таким демоническим честолюбием, как Наполеон, не мог долго выдержать соседства с возбужденной, кипящей страной. И в один прекрасный день, подобно фантастической сказке, из гроба восстала гордая императорская эпоха и снова очаровала умы. Растерявшиеся и опешившие Бурбоны вторично покинули отечество. Стодневное царствование началось при счастливых предзнаменованиях для Наполеона, и Европе, казалось, грозила новая революция. Снова по улицам зазвучали песни революционной эпохи, рабочие требовали оружия; появились патриотические союзы.

Но Наполеон не отделался еще от своего отвращения к народным движениям и революционным силам. Он ненавидел общественную свободу и боялся ее. Кроме того, он утратил всю свою самоуверенность и чувство удачи. Поэтому все великолепие вскоре окончилось. 18 октября 1815 г. «генерал Бонапарте» прибыл в качестве английского государственного преступника на остров Св. Елены посреди Великого Тихого океана. Без понимания свергнутого судьбой величия, следуя единственно внушениям хладнокровного расчета, гордое островное государство унизилось до позорной роли палача. После шести мучительных лег, сломленный скорбью Прометей обрел в могиле покой, который был так чужд ему при жизни. Ни одна демоническая жизнь героя не кончалась более трагически.

Под защитой английских штыков Людовик XVIII и его двор снова въехали в Тюльери. Народ на этот раз держался тихо и безучастно. И снова царство Бурбонов приняло характер партийного управления страной в интересах одного класса избранных и привилегированных.

С новым утверждением королевской власти было соединено нечто вроде терроризма. Доносы, судебные обвинения, преследования, заключения в тюрьмы, ссылки следовали одна за другой в невероятных размерах. Высчитано, что в промежуток времени в 10 месяцев 70 тыс. человек было заключено в тюрьму за свои политические убеждения, около 100 тыс. чиновников было по той же причине уволено, цифры, которые, может быть, преувеличены, но из которых все же можно почерпнуть мерило для характеристики действительности.

В противовес железной власти реакции образовался прямо-таки необозримый ряд тайных обществ, которые стремились охранять идеи государственной жизни нового уклада и противодействовать насильственным действиям путем конспиративных средств.

Реакционный дух эпохи ознаменовался в 1820 г. несколькими законопроектами, которые должны были повлечь за собой ограничение личной свободы и свободы печати и сократить избирательные права. При обсуждении этих проектов в палате и на улицах столицы и провинциальных городов дело доходило до шумных манифестаций. Уличная борьба, нападения и другие беспорядки показывали, что воспоминание о бурях эпохи конвента еще не изгладилось.

В этих событиях «Друзья правды» принимали выдающееся участие. Будучи организованным неизвестными лицами по франкмасонскому образцу, тайный союз причислял к своим членам студентов, приказчиков, малоизвестных писателей и художников. Его цель составляло свержение бурбонской династии и разжигание народных страстей. За одну устроенную им уличную схватку он был подвергнут судебному преследованию и уничтожен. На его членов, поскольку они не спаслись бегством, были наложены тяжелые кары.

Двое из самых влиятельных вождей бежали в Неаполь и дали себя здесь посвятить в тайны карбонариев. Вернувшись, они собрали разбросанные остатки союза и основали в одну майскую ночь 1821 г. союз по образцу карбонариев, в котором поддерживались и культивировались идеи республики или демократической формы правления на основе верховной власти народа.

В течение лета «Друзья правды» соединились с «Рыцарями свободы», тайным обществом, которое было основано одним бывшим военным врачом и набирало своих членов преимущественно в военных кругах. Оно быстро разветвилось по всей области Луары и, как говорят, имело здесь 30–100 тыс. приверженцев.

Некоторое число тайных клубов, распространенных по всей Франции и руководимых невидимым высшим комитетом, должно было по данному сигналу тотчас готовиться к восстанию. Каждый член должен был для этой цели дать клятву безусловного повиновения и постоянно иметь наготове ружье и 50 патронов.