Помнит он и ее последние слова:

– - Ну, теперь беги! - сказала она напоследок легким голосом. -- Не откладывай.

И он побежал... нет! --- он полетел как на крыльях в свою маленькую общежитскую комнатку. Ведь напоследок он услышал в напутствие несколько слов легким голосом, сказанных как человеку родному и близкому, и это теперь были его крылья, невесомые крылья надежды, что возносили воздушно над прежним: неодолимым, гнетущим. И это прежнее нынче казалось лишь прежним.

И он открыл учебник, открыл тетради, не дожидаясь вечера. Он впервые после школы взялся за домашнее задание в точности так, как приступал некогда в школе к решению трудной задачи, задачи, казавшейся до невозможности сложной. И он просидел также заполночь, до разноцветной истомы в глазах, переворошив целый ворох пособий, конспектов, но назавтра шел на занятия бодро и скоро. Он шел на занятия, не сомневаясь нимало в дальнейшем, ведь теперь на руках у него было главное --- теперь на руках было то вдохновляющее светлое чувство, что они заодно.

Но.

Но через часик всего снова гремело топорным обухом студеное "вы", обрывая внутри, повергая в растерянность, страх; снова при малейшей запиночке прежний придавленный гнутый крючок, вздернув вверх длинный тощий палец, уничижительно гваздал:

– - Са-а-вершенно не верно!.. са-а-вершенно!

* * *

Он, именно Игнат Горанский оказался очередным избранником в злополучной тринадцатой группе образца 1976-года.

И поделом, пришло время по полной ответить за старое. Исток мы знаем, а вот налицо и исход. Вот в данной цепочке событий случайность как "понятая" необходимость.

Именно он Игнат Горанский был избран из немалого числа ничем не лучших оболтусов, но ведь на лбу-то у него это написано не было. Опасались многие, и, предупреждая ужасный финал, решались на аналогичный доверительный разговор.

– - Какая женщина! -- даже восклицал впоследствии Серега Гончар под впечатлением. -- Вот ты... честно скажи, ты бы подумал?

И, не дожидаясь ответа, добавлял совсем иным тоном, качая головой и разведя руки:

– - А назавтра...

ГЛАВА ПЯТАЯ

СВЕРШИЛОСЬ

1

В начале сессии

Экзаменационной сессии в институтах предшествует зачетная, и прошла она для студента Игната Горанского на удивление просто, если бы не единственное исключение. Круглова зачет ему так и не поставила.

Всего зачетных предметов было шесть. Кроме высшей математики из остальных пяти небольшие проблемы возникли только с первым. Наука электротехника по своей сложности не из заоблачных, но наука весьма громоздкая, требующая освоиться, руку набить хорошенько в алгоритмах решений. Мутной теории было начитано немало лекций, однако она и не потребовалась, поскольку на зачете было достаточно решить только две задачи.

И вот тут Борька помог! -- тот самый прилежный очкарик, парнишка из комнаты. К электронике Борька еще со школы тянулся, подсекал основательно, и всего за парочку дней так настропалил в алгоритмах решений, что даже и никаких пересдач не потребовалось. Дивились, как один братишки-оболтусы, когда Игнат с победной улыбкой прямо вылетел из аудитории:

– - Гляди ты, сачок-ударник... А такую муть и с первого разу!

Помимо самого факта удачи это была еще и первая трудовая запись в зачетную книжку. Также факт знаменательный, и без никаких проблем на проходе, в то время как многим дружкам побегать за этим делом пришлось основательно.Такая нежданная легкость с дебюта весьма вдохновила: "Эге, может, и вправду не так страшен сей черт!" -- снова думалось на победном дыхании, но... Круглова.

Зачет она так и не поставила. Не поставила только ему. Одному на всю группу, хоть и помучив прочих, ничуть не лучших в той или иной степени. Но и Серега Гончар, и все прочие, и даже Павлуша Сальников! -- фанат оперный, но "анекдот ходячий математический" получили, в конце концов, заветную роспись в зачетку.

Цель была поставлена, цель уже очевидная. Аналогичная цель неизменно присутствовала каждый год и многие годы, поэтому опыт чувствовался, знание дела. Сдавай, положим, Игнат всего три раза, как это прописано в положении, то наверняка обошлось бы куда проще с точки зрения количества затраченных нервных клеток, но в начале она позволяла попытки без зачетной ведомости. Вроде и послабление, однако, в результате гнетущая безнадега растянулась, считай, вдвое длиннее, потому как вышло вдвое больше попыток, однако и потрясений мучительных, стрессовых соответственно.

Математический анализ стоял в расписании третьим последним экзаменом. К первым двум Игнат имел допуск, и он одолел первый "Историю КПСС". Это был самый легкий экзамен, но сдал он только на троечку, однако и как было лучше, если он почти не готовился?.. Все силы и мысли отдавались зачету, единственному оставшемуся зачету, потому как в этом виделось главное.

Ввиделось то, что решало.

Первую официальную пересдачу с деканатской ведомостью на руках она назначила за день перед экзаменом. Расчет был ясен: погнать невпроворот за двумя зайцами сразу, не оставить шансов для полноценной подготовки, обеспечить сходу убийственный провал. Но Игнат одолел. Одолел "Историю КПСС" почти без подготовки, и это оказалось в итоге незаменимым подспорьем.