Адовы последствия вновь надвинулись всем своим ужасающим скопом. Надвинулись теперь уже как факт свершившийся, однако не поколебав при этом охватившего безразличия.

Но... что дальше? Куда теперь?

Аудитория, где происходила последняя сдача, была цокольная, темная и мрачная. Игнат вышел, ничего не соображая, как зомби рассеянно двинулся вверх. Кто-то из знакомых ребят, сбегая навстречу вниз, хотел заговорить, но, едва взглянув в лицо, он только замедлил ход и сразу двинулся дальше, переступая едва, глядя во след...

Игнат поднимался медлительно из темноты по широкой ступенчатой лестнице учебного корпуса, и чем выше он поднимался, тем становилось светлее, солнечней. Яркие солнечные лучики с любопытством заглядывали через сплошную стеклянную стену здания, разбрасывая вкруговую слепящие блики. Январский день был ясный, морозный.

Куда теперь? В деканат разве? А чего...и чего потеряешь?

По крайней мере, есть полная ясность к кому обратиться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА

1

Егор Сергеич

Официально должность Егора Сергеича Беленького носила название "помощник декана факультета". Из всей администрации это был самый близкий человек для студента, ведь по любому вопросу ты обращался первым делом именно к нему, и только затем в случае нехватки полномочий по его же подсказке к кому-то из более влиятельного начальства.

Внешностью Егор Сергеич был старичок возрастом ближе к семидесяти, кругленький лысый коротышка с лицом мелковатым и, несмотря на столь почтенный возраст, сохранившим до сих пор нечто детское. В обычной школе чисто внешне это был вернейший кандидат на "Колобка", "Лыску", или что вроде этого, но для студентов физфака он всегда был только Егор Сергеич, всегда уважительно и даже как-то любовно.

Трудно даже представить, что человек с такой вот "детской" внешностью был вовсе не какой-нибудь бывший бухгалтер, мелкий канцелярский клерк на пенсии, а полковник в отставке, причем полковник самый боевой. На большой университетской Доске ветеранов Великой Отечественной было и его заметное фото в золотых трехзвездных погонах по чину, в парадном цвета морской волны офицерском мундире, на котором и свободного места не оставалось для орденов и медалей.

Егор Сергеич давненько пребывал в своей должности, этой самой непосредственной должности для каждого студента, превратившись с некоторых пор в подлинный символ физфака. Как никто из всей факультетской администрации он был в курсе здешних подводных камней и течений; знал, конечно, и о самой свирепой представительнице пресловутой троицы, знал, конечно, и о ее ежегодных "избранниках". Через его служебные руки проходила каждая зачетная, каждая экзаменационная ведомость, потому и этот немаловажный факт ему был известен прекрасно: тот, кому удавалось вырваться из цепких "объятий" этой дамочки, становился неизменно впоследствии круглым или почти круглым отличником.

Он был строг, непримиримо строг для разгильдяя, но и справедлив безукоризненно. И всегда был готов помочь, в особенности в критическую минуту.

Если ты оступился, растерян, если ты оказался на грани, но был готов идти до конца; если ты был готов помочь себе сам, прежде всего, цепляясь не за холяву --- вот тогда и он готов был помочь. И помочь, чем только мог.

... В полной прострации, будучи по ту сторону добра и зла, Игнат неслышно открыл дверь в маленький служебный кабинет, узкий и продолговатый. Сразу у входа располагалась секретарша, молоденькая рыжеволосая девчушка с пишущей машинкой на рабочем столике, она стучала по клавишам непрерывно, ритмично и звонко. Сам Егор Сергеич сидел у окна, что заменяло окрестными видами более чем половину дальней стенки комнаты. Егор Сергеич сидел за рабочим столом огромных размеров, загруженным до невозможности различной бумажной массой.

– - Что у вас? -- оторвавшись рассеянно от бумаг, взглянув мельком, спросил он.

– - Круглова третий незачет поставила.

Игнат выговорил просто и коротко, словно сообщил лишь нечто повседневное, малозначительное. Сообщил с каким-то усталым безразличием, ни на что уже не надеясь. Три незачета есть три незачета. Выгонять по закону надо, да и то словечко, конечно, прибавилось. То!
– -- словечко, что удержался, не высказал... Наверняка доложила.

Егор Сергеич оторвался от своих бумаг окончательно. Теперь он глядел пристально, с легким прищуром, словно взирая в самую глубь.

– - Вы... вы себя очень грубо вели.

Он произнес эти слова очень спокойно, подбирая слова, но взглянув еще пристальней.

– - Она меня уже...

Игнат отвечал коротко, как выдохнул из самой души. Он не завершил, не отыскав подходящего слова, но внешне выговорил с прежним безразличием, с прежней безграничной усталостью.

Старый полковник смотрел на него пристально. Он мог бы сейчас подготовить приказ, но этот битый мужик с чем-то детским в лице много пожил и многое знал. Он услышал очень мало слов, но увидел много в глазах и прочитал.