Сугубо в этом качестве он даже и близко не мог равняться с будущим профессором. Так, например, Андрей мог легко и просто вести длинную шахматную партию с затяжным эндшпилем "в слепую", то есть, не глядя на доску -- у Игната же памяти хватало только на несколько первых ходов, а затем он начинал бить свои же собственные фигуры.

К слову, они оба любили сыграть партийку в шахматы, поскольку по манере игры были абсолютные антиподы. Как и во взглядах по жизни, Андрей был игроком рациональным, закрытым, расчетливым, из тех, что где-то как-то пешечку выиграет, а потом непременно дожмет. Для Игната же такая мелочишка, как шахматная пешка никогда ничего не значила, его стихией была атака, мат королю, полеты фантазии, нетривиальность подхода к любой позиции, и надо сказать ему частенько удавалось превосходить рационалиста-соперника, добиваться выигрышных позиций. Но импульсивность, несобранность (а, по сути все та же рассеянность!) рубила и здесь на корню. Вдруг на ровном месте глупейший зевок, подстава нелепая, и тотчас твой выигрыш к чертям собачьим, хоть ты сразу вали короля на доску.

Убежденность в том, что Лебединский Андрей не станет говорить зря была полная, однако и проверять факт непременного наличия особой памяти у великих физиков особого смысла не виделось. Несмотря даже на авторитет будущего профессора никак не желалось верить, что именно это отсутствие губит высокие помыслы безоговорочно, напрочь. И потому, хотя бы, невозможно было поверить, что это означало признать полное отсутствие своих собственных шансов, а вот принципиально невозможным для главного героя романа было согласиться именно с этим.

* * *

Да, в юные годы смириться, поверить в отсутствие собственных шансов единственно вследствие каких-то механических природных особенностей своего организма было совершенно невозможно. Но спустя много лет, когда судьба во многом свершилась, и главное жизненное предназначение вполне очевидно -- теперь, вроде бы, можно вполне однозначно сказать: кто же был прав.

Сказать-то можно, но именно "вроде бы", потому как здесь далеко не так просто. С одной стороны Андрей вышел безоговорочно прав, великих переворотов, открытий в физике не получилось, однако! -- стремление к этому видится нынче только как веха, некая нужная ступень на стержневом магистральном пути.

Истинное предназначение оказалось иным.

И самое удивительное здесь то, что для этого судьбоносного предназначения память оказалась как раз самая подходящая. Память в своем роде именно феноменальная, другое слово здесь и не подходит.

2

Память

Память есть сложнейшая, загадочная функция нашего организма. И слишком уж парадоксальная функция, чтобы давать ей превосходные эпитеты лишь вследствие наличия единственно самой "механики", то есть некоего единственного выдающегося свойства. Примеров тому множество по жизни нашей, так даже и в самой обычной студенческой тринадцатой группе первого курса физфака был в этом смысле весьма примечательный студент.

Внешности он был самой заурядной, высокий, худощавый парнишка, пожалуй, лишь нежностью кожи лица выделялся девической. И потому, наверное, между собой ребята его прозвали Сашенька.

На практических занятиях изложение нового, даже самого сложного материала Сашенька схватывал на лету, схватывал впереди всех и, конечно же, в огромной степени благодаря великолепной механической памяти. И когда преподаватель вызывал его вскоре к доске для решения закрепляющей задачи, он справлялся успешно с легкостью для остальных ребят даже изумительной.

И особо изумительной как раз на фоне того, что всего лишь через недельку-другую Сашенька справиться с подобной задачей уже не мог. Более того, он не мог справиться и с задачей куда более легкой, словно в кратчайший срок непостижимым образом "забывая" уже усвоенный алгоритм решения. К сессии он уже помнил только лишь крохи из пройденного ранее материала, а поскольку и особым усердием не отличался, то мечтал на экзаменах исключительно об "удочке", добывая, впрочем, и эту оценку далеко не всегда. Как итог, за все пять студенческих лет случилось лишь единственное исключение, причем исключение в нашем случае глубоко показательное.

Был предмет такой на втором курсе, предмет весьма актуальный и ныне под названием "Основы программирования на ЭВМ". И снова на практических в тринадцатой группе в решении новых задач блистал Сашенька, блистал как никто, выделяясь скорой смекалкой в глазах преподавателя на фоне остальных студентов. А лектор по этому предмету был издавна известен на физфаке тем, что лучшему в группе на практических занятиях неизменно проставлял автоматом "отлично" за экзамен. Неудивительно, что в тринадцатой группе такой вот шикарный "автомат" в зачетку получил именно Сашенька.

– - Свалилась холява хоть раз чуваку! -- посмеивались между собой еще долго записные оболтусы. -- Гляди ты, Андрюху самого обскакал. Но ведь тому по любому пятак, а этому... Вот пришлось бы сдавать, и на трояк еще как почесался.

И будущее, хоть и достаточно отдаленное эти насмешки подтвердило вполне. Знаменитым и вовсе на физфаке Сашенька стал по окончании учебы, когда единственный из всех студентов завалил выпускной госэкзамен по родимой физике, и не получил тем самым диплома. Такой редчайший итоговый результат, конечно, был возможен лишь в особо выдающемся случае, и как раз такой случай наблюдала наяву целая экзаменационная комиссия. Выпускник физического факультета не знал (забыл!) что такое импульс (см. школьный учебник за восьмой класс).