Я ждала, что произойдет дальше, наблюдая за библиотекарем, высокой худой дамой в старомодных очках. Сначала она едва заметно нахмурилась, потом, склонив голову вбок, слушала вполне доброжелательно, а под конец кивнула.

— Это, наверное, Платонов, — сказала она, взглянула на контрольный листок и вторично кивнула. — Он знаток в этих вопросах.

— Часто заходит в библиотеку? — спросила Анна.

— Нет, я его вообще ни разу не видела. — Мы недоуменно переглянулись, но она пояснила:

— Он инвалид. За книгами приходит его родственник, а с Николаем Ивановичем мы общаемся в основном по телефону. Дело в том, что родственник глухонемой, вот Николай Иванович и звонит мне. Человек он общительный, а поговорить не с кем. — Она кивнула на телефон, который стоял на стойке. — Конечно, подолгу разговаривать не получается, телефон служебный, но иногда для человека очень важно с кем-то поговорить хоть минуту.

— Разве книги из читального зала дают на дом? — удивилась я. Во времена моего студенчества это не практиковалось, но, возможно, все изменилось.

— Нет, конечно, — ответила женщина. — Я же сказала, сюда приходит родственник, делает ксерокопии. У Николая Ивановича феноменальная память, он помнит, на какой странице интересующий его абзац.

— Вряд ли он откажется поговорить с нами, — опять улыбнулась Анна. — Вы не могли бы дать нам его адрес?

На какое-то мгновение женщина замешкалась, но быстро ответила:

— Я должна ему позвонить. Если он не против…

— Да-да, конечно, — в два голоса сказали мы.

Женщина набрала номер, ответили ей сразу.

— Николай Иванович, здесь две девушки интересуются краеведением, очень хотят с вами встретиться. Девушки красивые, — засмеялась она, должно быть отвечая на его вопрос. — Хорошо. Как ваше самочувствие? Вот и славно. Да, да… спасибо. — Она повесила трубку и на листке бумаги написала адрес и номер телефона. — Вот, пожалуйста. Думаю, никто не знает историю нашего края лучше, чем он, — заметила она на прощание.

Мы покинули библиотеку.

— Давай сначала заглянем в музей, — предложила Анна. — Очень мне интересно взглянуть на икону. А потом позвоним этому Николаю Ивановичу, номер, кстати, телекомовский.

— Это о чем-то говорит? — насторожилась я.

— Только о том, что у него мобильный телефон.

И мы поехали в музей.

Здание музея было построено еще в начале девятнадцатого века. В детстве я здесь неоднократно бывала, но теперь затруднялась припомнить, когда это было в последний раз. Навстречу нам выпорхнула стайка ребятишек во главе с молодой женщиной, которая пыталась их утихомирить.

— Петров, прекрати кривляться, — взывала она к кому-то, но увещевания не действовали, дети галдели, мальчишки носились друг за другом.

Я распахнула тяжелую дверь и первой вошла в музей. Прямо напротив входа находился киоск сувениров, слева касса музея.

Мы купили билеты и вошли в первый зал. Экскурсовод, собрав вокруг себя школьников, рассказывала о татаро-монгольском нашествии.

Икону мы обнаружили на втором этаже, в зале с экспозицией «Православие и атеизм». Старые фотографии, церковная утварь и икона за стеклом, внизу табличка «Пятый евангелист», икона из Вознесенской церкви села Новодворское". На иконе был изображен молодой мужчина, темные кудрявые волосы до плеч, аккуратная борода, в руках раскрытая книга, развернутая к зрителю, надпись на старославянском. Я попробовала прочитать, и у меня получилось следующее: «Яко ты создал всяческое: и волею твоею суть и сотворений».

— «Ибо ты сотворил все и все по твоей воле существует и сотворено», — медленно произнесла Анна.

— Что? — точно очнувшись, спросила я.

— Так звучит привычнее, — пожала она плечами. — Откровение святого Иоанна, или Апокалипсис.

Экскурсовод вошла в зал вместе с детьми. Мы решили дождаться ее объяснений. Дети заметно утомились, и экскурсию она сократила. Коротко сообщила, сколько церквей было в области до революции, сколько было разрушено в период борьбы с религиозным дурманом, и наконец указала на икону:

— А это знаменитый «Пятый евангелист». Предположительно копия иконы четырнадцатого века, которая в настоящее время утеряна. На ней изображен апостол Иоанн, любимый ученик Христа.

Дети выслушали все это без особого интереса и вскоре перешли в другой зал. Мы дождались конца экскурсии и перехватили экскурсовода у выхода из зала.

— Если это Иоанн Богослов, то почему икону назвали «Пятый евангелист»? — спросила я.

Молодая женщина окинула нас оценивающим взглядом, чувствовалось, что экскурсии и ее изрядно утомили, однако она сочла своим долгом ответить на наши вопросы.