Вампиры были в бальной зале - огромной, тёмной. Зеркала на её стенах казались продолжением ночи за окном. Двое бессмертных беседовали: дикарь и старейший carere morte в тёмных одеждах.

"Три дня назад... Вальде... Макта..." - звенел голос старейшего.

Тень клубилась за его спиной, она была чернее и холоднее ночной тени, накрывавшей здание. Рядом стоял ещё один carere morte, потерявшийся и словно бы сам не свой. Трое носились под потолком. Чёткие, одинаковые движения их крыльев свидетельствовали о том, что это куклы одного хозяина.

– Я видел немного, - дрожащий полушёпот безумно напуганного дикаря.
– Я был далеко! Я видел только...

Дара, словно во власти чар, ступила вперёд и едва не вышла из тени балкона. Карл удержал её.

– Очнись!
– нетерпеливо сказал он.
– Ты мне нужна. Приготовь арбалет.

– Расстояние слишком большое!

– Да. Мы подойдём ближе. Выстрелишь по моему сигналу, - он сделал глубокий вдох, отрешаясь от сомнений, и ступил в освещённую часть зала.

Главный carere morte поднял голову.

– Охотники!
– насмешливо проговорил он.
– Наконец-то вышли из тени... Я ждал, что встречу вас здесь.

Тень вокруг него уплотнилась и вдруг взорвалась, расползлась по стенам. Карл нашёл руку Дары и сжал, и девушка перестала дрожать.

"Это только морок. Не бойся".

Владыка бессмертных пытался напугать его Бездной. Владыка почуял равного противника и собирал всю силу, чтобы ударить. Но Карл насмешливо смотрел на него. Он ясно видел истинный облик вампира. Это был иссушенный двухсотлетней вечностью человек, худой и длинноволосый.

– Карл, это же Владыка!
– прошептала Дара.

– Ничего. Держи арбалет.

Дэви осторожно двинулся к охотнику. Его тень всё также липла к стенам и теперь словно вытягивалась. Даже carere morte стало холодно в потемневшем как перед грозой зале. Куклы вылетели прочь и шныряли за окнами. Светловолосый спутник Владыки скрылся за колонной.

– Ты из Гесси?
– свистяще спросил вампир.
– Не похож. Кто ты?
–

Он не закончил, остановился, словно наткнувшись на преграду, его руки взметнулись в испуге и опустились. Щит охотника принял удар бессмертного и легко рассеял его. Звон десятков лопнувших зеркал пронёсся по залу, и Карл стряхнул на мгновение охватившее его оцепенение:

"Стреляй!" - он снова сжал руку Дары, и охотница подняла другую, с заряженным арбалетом, совсем невысоко. Как и год назад в рейдах, она понимала друга без слов. Стрела вошла в голову дикарю, и в небе над домом Вальде заметались куклы.

Владыка вампиров отступил, скрылся в гигантской тени. Скоро он ринулся вверх, за куклами, светловолосый вампир подхватил раненого дикаря и последовал за хозяином. В бальной зале Вальде остались только охотники.

– И это Владыка вампиров?!
– засмеялась Дара. Бросив оружие, она закружилась по залу, хотела закружить в танце и его, но Карл отстранил девушку. Он отошёл к стене, потом опустился на пол у колонны, подпирающей балкон.

Он не устал вовсе, будто и не сражался с сильнейшим из бессмертных детей Первого... И охотник был обескуражен.

– Вы же могли убить самого Владыку!
– горячились многие в столице.
– Сам Дэви был у вас в руках!

Карл и Дара устали объяснять, что Владыка не дал бы убить себя так просто. Стрела в голову или в сердце - лёгкая рана для старейшего, тяжёлая для дикаря. Дэви поднялся бы через полминуты, а дикарь теперь, может быть, навсегда лишится памяти, и Владыка не сможет прочитать его историю ночи убийства Вальде.

Ещё все восхищались - и опять не понимали, как смертный сумел так легко дать отпор Дэви. Карл не знал, что сказать им. Молчали и Гесси, и Латэ.

– В истории были примеры такой странной защиты у совершенно случайных смертных, - задумчиво заметил Алекс, когда они шли в Академию парком.
– И знаешь, что объединяло их всех? Что служило источником их силы?

Карл вздохнул и попытался повернуть разговор в сторону с уже раздражающей его темы.

– У меня всё-таки была встреча с Корнелием Толло, - сообщил он.

– Толло, композитор?

– Да. Очень любопытная встреча! Ночная жизнь охотникам не даёт покоя даже днём.

– Что?
– пробормотал Алекс и, догадавшись, ахнул.
– Толло оказался вампиром?

– Да. Низший. И наша беседа вылилась в любопытный спор о бессмертии искусства и жертвах, что кладут на его алтарь... А где сегодня Мира?
– спросил он, глянув на кроны деревьев.