– Слышь, пахан, давай устроим прописку твоей шестерке.

– Что это такое?
– спросил Ницше, ожидая какой-нибудь каверзы. Его лже-Данте снизошел до объяснения:

– Это когда новичок приходит с воли в камеру, и его как бы тестируют, что он за пассажир. Задают вопросы и за неправильный ответ банки ставят: со всей силы бьют кулаком в грудь. Если заранее не знать, как ответить (впрочем, даже если кое-что знать), придется туго.

– Ничего у вас не выйдет!
– заявил философ.
– Я никогда бандитом не был. И в ваши дурацкие игры играть не собираюсь!

Зэки сразу почуяли в щуплой на вид душе небывалую силу — и отступились. Прописку все же устроили нескольким другим свежеупокоенным, прибывшим с вокзала. Около двери поставили на шухер пацана. Блатной предложил новичку:

– В жопу дашь или мать продашь?

Пока ошарашенный бедолага думал, что ответить, его били в грудь.

– Нельзя ни на что соглашаться!
– объяснил шепотом ЕБН, - правильный ответ на эту подначку: «Жопа не е..ется, мать не продается». Подобных загадок много. Отгадки — такие же идиотские.

В этом Ницше убедился сам, слушая серию задаваемых новичкам вопросов, на которые экс-президент России давал ответы, шепча ему в ухо.

– Кто тебе в камере мама и папа?

– Мама — кормушка (окошечко в двери), она меня кормит. Папа — шнифт (глазок в двери), он за мной смотрит.

– У длинного (вариантов несколько: горбатого, рыжего) в рот возьмешь?

– Имеется в виду водопроводный кран. Ответ: «Воду пить буду».

– Кто в хате хозяин?

– Паук, он всегда здесь живет.

Испытуемому дали веник: «Сыграй нам что-нибудь».

– Надо кинуть его обратно со словами: «Настрой — сыграю».

– Жопу за ботинки (тапки) поставишь?

– Вопрос подразумевает, что зад за тапками стоит, когда ты присел на унитаз. Если ответишь просто «Нет», не дадут пользоваться туалетом. Обделаешься — опустят, то есть изнасилуют.

Авторитетный зэк изобразил на стене мента и предложил: «Ударь его».

– Надо сказать: «Пусть первый заведется».

Нарисовали футбольные ворота, за штангой — мяч. «Загони мяч в ворота, будешь блатным».

– Отмазка (ответ): «Я зэк, а не футболист».

Хорошо еще, если знаешь ответ, - бьют не до бесконечночти, раз десять — двадцать. Таких подначек много. Так что грудь «экзаменуемому» все равно отобьют до огромной опухоли, и легкие будут хлюпать. Нельзя плакать. Издевательство в любой момент можно остановить, отказавшись от прописки. Тогда одна дорога — в петушатник.

Еще одному новичку завязали глаза и предложили прыгнуть вниз головой со второго яруса нар на кафельный пол. Испытуемый подумал, что покалечится, и отказался. Его тут же опустили.

– Однако, если бы он прыгнул, его поймали бы на растянутое сокамерниками одеяло. Во время такой экзекуции, - пояснил новоявленный главшпан, - проверяется не сообразительность, а мужество души. Смотрим, как она терпит боль, не станет ли жаловаться ментам. Если стойко выдержать посвящение в арестанты и потом не тормозить, будешь относительно нормально общаться с другими сидельцами. Тормозам в неволе худо. А еще хуже — голубым. Вот, гляди, как с этим петухом будут разбираться.

– Хочешь обратно стать путевым пацаном?

Пидор просиял с надеждой:

– А можно?

– Конечно, есть один ритуал — очищение огнем. Тебе осквернили задницу. Закапаем «шоколадный глаз» (анус) расплавленным полиэтиленом - и станешь чистым, даже в блатной мир сможешь выбиться. У нас тридцать три масти, ты — низшая. Капнем тебе на очко тридцать два раза, будешь пацаном.

– Ладно...
– согласился несчастный, дрожа от страха: очень боялся боли.

Голубую душеньку раздели, связали, положили на живот. Заткнули рот, чтобы заглушить вопль. Подожгли полиэтиленовый пакет и закапали бедолаге в зад ровно тридцать две обжигающих капли.

– Хреново, что все его страдания напрасны — над ним, естественно, подшутили: в неволе из пидоров обратной дороги нет, - вздохнул Борис Николаевич, не одобрявший напрасной жестокости.
– А эти козлы наслаждаются. Дай-ка я им подлянку сгандоблю...

Главшпан кинул пустую миску на пол и объявил:

– Кто подаст шлемку в кормушку, тот петух.

Чуть не полчаса орал надзиратель с галеры, грозил, но никто в камере до тарелок не дотронулся. Потом пришли корпусной с нарядом, открыли дверь, всех избили, дежурного посадили в карцер. И только тогда забрали посуду.