– Ща я маски-шоу (спецназ) позову, они тебе мастырку (членовредительство) устроят!

По свистку дэпана тут же появилась чертова дюжина бравых бесов-молодцев в трактористских комбинезонах со всевозможными нелепыми нашивками. На спине крупными буквами было написано: «Адский спецназ». На поясах – наручники, баллончики со слезоточивым газом, дубинки. На головах – глухие черные маски, но сквозь них все равно доносился запах перегара.

– Ну-ка пошерстите эту братию!
– приказал дэпан. Бесы рьяно принялись за дело:

– Сразу предупреждаем: кто не сдаст запрещенные предметы добровольно, будет сильно избит. Если у кого найдут что-то криминальное при повторном шмоне в камере, «под молотки» пойдет вся хата.

И начали обыск: у арестантов отняли все, что понравилось спецназовцам – деньги, консервы, дорогую зубную пасту, мыло, новые вещи.

– Вот он, настоящий беззаконный грабеж! Даже рожи, как у разбойников, прикрыты!
– прокомментировал Ницше.
– Правда, маской закона!

После шмона несколько зэков кинули в переполненные подвальные камеры. На площади девять квадратных метров «разместили» восемнадцать душ.

– Ну, с тобой такое тоже сотворить?
– вопросил незадачливого нового русского искуситель.
– Чего завертелся, как мыло под жопой?!

– Слышь, верховод, ты меня прости, дурня!
– повинился запуганный арестант.
– Я искуплю! У меня память — ваще обалденная! Я перед тем, как копыта откинуть, прочитал только что вышедшую книгу, называется «Фольклор под градусом»...

– Слышал про нее, - вмешался автор «Заратустры», - это энциклопедия синонимов самого любимого русскими глагола « выпить»...

– Энциклопудия...
– с натугой попытался воспроизвести незнакомый термин блудняк (провинившийся зэк).
– Си-си-нонимов, - продолжил он с еще большим трудом.
– Не, таких слов я там не встречал, там все про бухалово... Дай-ка припомню...

«Поехать в Бухарландию».

«Повысить уровень дрожестерина».

«Стерилизовать трубы».

«Лизнуть по писяшке» (по 50 граммов, не подумай чего дурного, -тут же перевел дэпан, когда целомудренный Ницше чуть было не покраснел).

«Вчехлить».

«Зашмандифрить».

«Дербалызнуть».

«Расширим сосуды и сузим их разом».

«Едят для себя, а пьют для людей».

«Блоцкать» (водку пить).

«Бусать по-черному» (в одиночку).

«Буснуть на халтон» (за чужой счет).

«Двигать от всех страстей».

«Банячить».

Ряд схожих терминов, описывающих любимое занятие, умиротворил разъяренного пахана, и он проявил милость:

– Харэ! «Надо пригасить критику. Зачем гусей дразнить?.. Иначе затопчут». Иди, пацан. У тебя просто «провинциальная простодырость. Следует от нее избавляться...» А нам, бес, нечего вола е...ать (тянуть время), у меня его до суда мало осталось. Где тут продол в Индию? Я на пальму хочу!

– Какой продол да еще в Индию?
– взметнулся Фридрих.
– Ты с ума сошел, Борис? Может, проход? И ты что — из человека обезьяной заделался вопреки дарвиновской теории эволюции? С какого перепоя тебя на деревья тянет?

– Ты меня не путай! Проход — это территория между двумя нарами! А продол или галера - коридор в тюрьме. Индия — камера авторитетов, пальма — второй или третий ярус нар, самый удобный и почетный! Там особый режим — наедимся и лежим!

– А я тут тебе отдельное ЕКПТ (единое помещение камерного типа) приготовил, - возразил его «некрестный отец».
– С кормушкой (небольшой дверцей в двери).

Ельцин грозно показал ему пальцовку:

– Ты за меня не решай! Может, еще в Абиссинию (камера для отрицал) или гадиловку (комната милиции) пригласишь? Не гбуро (нехорошо)! Я с людьми завсегда быть хотел!

Люди – так называют себя блатные, вспомнил Ницше.

Индией оказался кремлевский кабинет экс-президента, заставленный нарами, на которых, словно пчелы в улье (тоже любят взятки, подумал Ельцин), роились постояльцы — бывшие министры, политики, чиновники и бандиты, отличить которых друг от друга было трудно. Общими для них являлись прижизненная зависимость от теперешнего главшпана да тот факт, что в преисподнюю они отправились раньше него. Лже-Виргилий шел впереди, и все «индусы» накинулись на него гневным жужжащим роем.

– Куда зарулил, чмо болотное?

– Здравствуй, хрен мордастый!

– Гнидняк, платить за место будешь?

– Кто рванул с пересылки, а тебя за корову с собой прихватил?!

«Первый имморалист» оскорбился не на шутку: в качестве буренки беглецы брали с собой самого никчемного товарища по несчастью, которого в голодные дни съедали. Его возмущение вырвалось наружу специфическим образом - на том языке, который в ельцинской зоне был общепринят:

– Заглохните, уроды! Что вы за меня знаете?!