Когда ельцинский любимец, столичный мэр Попов отправился в отставку, ему на прощание подарили бывшие брежневские угодья — многогектарный санаторий «Заречье». Для конспирации все было оформлено не на Попова, а на некий американский университет, который радостно принялся торговать участками под коттеджи. Возглавлял же вуз, естественно, бывший мэр-демократ.

А взять фактически колониальный закон о СРП — точнее, соглашение о разделе продукции, согласно которому юридические права на нефтезапасы России стали принадлежать Западу — главным образом США и Великобритании. В результате с каждого доллара, вырученного от продажи нефти, бюджет РФ получил... меньше 20 центов! Убытки от такой «добычи» составляли две трети от общего объема производства.

– Борис, а ты понимал, что такими гешефтами отбрасываешь Россию в средневековье?
– продолжал терзать своего подопечного его гид по инферно. Тот молчал, как партизан под пыткой (он действительно испытывал муки). Сатана захохотал в своем фирменном стиле и продолжил издевательства:

– Конечно, понимал! Но жажда мести точила его душу.

– Права, к сожалению, нечистая сила!
– огорчился Титкин.
– Михаил Полторанин как-то сказал про своего бывшего друга Ельцина: “Маниакальное стремление вчерашнего правоверного коммуниста, исхлестанного и отринутого номенклатурными коммунистами, обессмертить свое имя в качестве могильщика коммунизма пережгло в нем все внутренние предохранители. А другим способам идейной борьбы и завоевания всемирной славы, кроме способа Герострата, он не был обучен”.

– То есть ты, Борис, решил отомстить советским коммунистам, пользуясь советами американцев?
– сделал очередной вывод философ.

Экс-гарант не выдавил из себя ни слова...

– Не советами он пользовался, а выполнял указания “вашингтонского обкома”!
– опроверг немца Титкин.- Когда в Беловежской пуще Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали документ о ликвидации СССР, Борька поручил своему переводчику, а по совместительству министру иностранных дел Козыреву доложить об этом президенту США. Шушкевич догадался позвонить Горбачеву. Тот обиделся, что Буша-старшего проинформировали раньше президента Советского Союза.

– Странно, Борис, ты же всегда выставлял себя истинным патриотом и самостоятельным политиком...

– Он – перевертыш, лжец, лицемер!
– тут уже Дьявол выступил со своими обвинениями.
– Перечитай его выступления, интервью, предвыборные обещания рубежа 90-х годов. Сегодня они звучат как издевка. Ну-ка, Борька, процитируй, что ты там брехал!

– “Пока мы живем так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать ее черной икрой; не могу глотать импортные лекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка...

Если чего-то не хватает у нас, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения.

Отменить все привилегии, включая использование государственного транспорта. Передать все государственные дачи, особняки и другие социальные объекты спецназначения для детей и наименее социально защищенным слоям населения”.

– Но ведь я и мои домочадцы в самом деле в начале 90-х имели кропаль бабок!
– попытался оправдаться ЕБН.
– Когда моя семья однажды навострила лыжи на отдых в Грецию, и я узнал, что поездка обойдется примерно в двадцать тысяч гринов, я базлал (орал), что это беспредел, топал ногами. Естественно, ни в какую Грецию никто не поехал.

Сатана не уступал:

– Не спорю, сначала так и было. Придя к власти, ты был исполнен самых радужных и идиллических надежд. В ноябре 1991 года, на первом же заседании «правительства мечты», Гайдар предложил всем министрам дать торжественную клятву; прямо как в рассказе его дедушки «Горячий камень»: не воровать, не участвовать в приватизации, жить исключительно чаяниями народа. Ты был очень доволен: всегда любил эффектные жесты. Но вдруг со стула приподнялся Козырев, глава МИДа:

– «Борис Николаевич... а можно... в порядке исключения... мы с мамой квартиру на Арбате разменяем... две маленькие — на одну большую...»

От недовольства ты аж зажмурился: «Можно... Меняйте», но тожественность момента была уже безнадежно нарушена; клятва застыла в горле, как рыбья кость...

Сам ты не был склонен к алчности и стяжательству. Тщеславие и властолюбие затмевали в тебе все остальные пороки. Если бы стояла перед тобой дилемма: миллиард долларов или вертушка с золоченым гербом, - не колеблясь, выбрал бы телефон.

Но те, кто окружал тебя, устроены были совсем по-другому. Они при виде пачки хрустящих банкнот полностью перерождались. Практически все призывники первого твоего набора из завлабов и второсортных клерков превратились вдруг в богачей. Министр внешней экономики Авен стал миллиардером. Знаменитый борец с тоталитаризмом демократ Станкевич — новоиспеченный советник президента — попался на ничтожной взятке в десять тысяч долларов! Герой обороны Белого дома генерал Кобец без зазрения совести поселился в роскошном замке, подаренном ему благодарными коммерсантами. Дьяков, первый министр топлива и энергетики, устроил зятя директором подведомственной себе компании-экспортера и купил за народные денежки самолет с переплатой в 3 миллиона долларов. Председатель комитета по драгоценным металлам Бычков за гроши отдал американской фирме золота и алмазов почти на сто миллионов баксов.

В гайдаровском правительстве нашелся только один растяпа, свято исполнивший клятву: Михаил Полторанин; да и того ты убрал раньше прочих.

И ты ведь, Борька, цену своим министрам отлично знал! Помнишь день рождения у коменданта московского Кремля? Собрался узкий круг людей — ты и ближайшие твои помощники. И Бурбулис произнес тост: «Мы все должны забыть о личном, думать только о государстве и о нашем командире, потому что когда мы с вами вернемся по ту сторону Стены, мы...» И тут ты его прервал: «Вы будете голожопниками!». И возникла тягостная пауза. Ты продолжил: «А смотрите: за Стеной — во-о такие карманы! Во-о такие кошельки! Я не вечен!»...