Гостья облегчённо вздохнула и неожиданно встала на колени перед Отье. Она взяла руку епископа и поцеловала. Лангедокский проповедник ладонь не отнял, а возложил другую руку на голову женщины.

– Спасибо, святой отец, - голос монахини дрожал от еле сдерживаемых рыданий.

– Надеюсь, мы не обманемся в вас, - Роже де Марпуа вскочил со скамьи. В его суровых глазах блеснул огонь.
– Только нас им так просто… - рыцарь погрозил кому-то, кто находился за стенами замка, - не взять! Они ещё увидят, как умеют умирать «добрые люди»! Вот только, - де Марпуа на мгновение замолчал и застыл в размышлении, - кто знает, нет ли в наших рядах шпионов папы. Ваш приезд в замок, сестра, не остался незамеченным защитниками крепости. А инквизиция умеет развязывать языки и сопоставлять полученные признания. Не свяжут ли они визит неизвестного монаха с реликвией Монсегюра?

– Ты прав рыцарь, - Отье нерешительно остановился на полпути к двери.
– Папских легатов и солдат Людовика нужно направить по ложному следу. Думайте, Роже, думайте!

– А что, если сегодня же, пока Монсегюр не обложили со всех сторон, послать нескольких доверенных братьев с поручением в крепость, ну, скажем, в Монреаль де Со? Дать им обманку, обставить всё таким образом, чтобы посторонние глаза заметили их поспешный секретный отъезд. Отправить тайными оленьими тропами. Распустить слух, что в сундучке – святыня альбигойцев. Пусть зароют ящик где-нибудь под стенами внутренних укреплений замка. Пусть Монреаль де Со, построенный графами де Фуа по образу и подобию ротонды Гроба Господня, сослужит реликвии последнюю службу.

– Так действуйте, Роже! Что же вы стоите? – епископ одобрительно посмотрел на рыцаря и поманил за собой гостью.

Бертран Отье и монахиня, вновь накинувшая на плечи плащ госпитальера, вышли к лестнице, ведущей в недра донжона. Проповедник из рук одного из солдат, стоящих на страже в арке прохода, взял зажжённый факел, отослал охрану во двор, дождался, пока стихнут шаги, и повёл гостью вниз.

Потайной рычаг привёл в движение ничем не примечательную каменную плиту. Комната, в которую они вошли, едва могла вместить десяток человек.

В подземелье было сухо и прохладно. В противоположной от входа стене в небольшой нише стоял ящик, обитый бронзовыми пластинами. Отье подошёл, открыл крышку маленьким ключом, который он достал из складок одежды, и жестом пригласил монахиню подойти поближе. В сундучке на боку лежал невзрачный медный кувшин. Рядом желтел пергамент, туго скрученный в свиток и перевязанный бечевой.

Бережно вынув сосуд, епископ передал его гостье. Свет факела, закреплённого на стене, отразился в глазах христополитанина.

– Смотрите. Видите вот эту надпись? – Он указал на печать, закрывающую горлышко сосуда.

Монахиня молча кивнула головой.

– Вот вам свиток, где наши клирики и архивариусы выписали из старых иудейских книг, найденных катарами на Святой земле, всё, что касается вот этой строки, - альбигоец указал пальцем на буквы, составляющие на белом металле печати слово «ковчег».
– И помните, открыть этот кувшин можно только в нужное время в нужном месте. Узнать, когда это время наступит - теперь ваша задача. Мы этого сделать не успели.

Гостья уложила дар катаров в сундучок, закрыла крышку, закутала свою драгоценность в плащ и поклонилась епископу.

– Прощайте, - дрогнувшим голосом произнесла она, резко развернулась и поспешила вверх по лестнице.

– Прощайте, - негромкое эхо, казалось, следовало за ней по пятам. Далеко наверху свет яркого солнечного дня указывал монахине дорогу.

Через четверть часа тем же подземным ходом женщина, переодетая монахиней, в сопровождении своей охраны покинула замок. В лесу их ждали лошади. К седлу одной из них старший из латников крепко привязал небольшой сундучок.

А ещё через полчаса с западной стороны замка открылось окно, и в руки трёх рыцарей, переминавшихся с ноги на ногу у подножия скалы, был опущен ящичек, как две капли воды похожий на переданный странной гостье. Не прошло и минуты, как осёдланные кони почувствовали на своих спинах тяжёлых седоков. Оруженосец отпустил поводья лошадей и поспешил к воротам крепости. Старший из верховых достал из-под верёвки, которой была перевязана шкатулка, небольшой свиток, прикреплённый к посылке, засунул его под кольчугу, и всадники, осторожно пустив коней вниз по тропе, пропали из виду вместе с сундучком.

Летом 1243 года армия крестоносцев взяла Монсегюр в кольцо осады.

Пятнадцать рыцарей и пятьдесят солдат почти год противостояли нескольким тысячам опытных бойцов под руководством сенешаля Каркассона. Крепость пала 16 марта 1244 года. Двадцать пять защитников крепости покончили жизнь самоубийством. Катарские проповедники, монахи и укрывшиеся в замке жители окрестных селений, не отрёкшиеся от своих убеждений, в тот же день были сожжены на кострах у подножия горы. Двести человек почти одновременно задохнулись в дыму и обратились в пепел, унесённый свежим ветром Лангедока к ослепительному Солнцу, равнодушно смотревшему вниз на окрашенные кровью стены полуразрушенного замка.