— Пару недель тому назад вас так же тошнило от меня, что выразилось в поручении перевести какую-то итальянскую чушь для какого-то постороннего шофера. Теперь вас тошнит от нее, и вы предлагаете мне бегать по фирме, хотя у меня переводов аккурат до конца недели.

— Это не срочно.

— Кто это вам сказал? Вы это видите?

Нина показала ей бумажку-стикер, прилепленную к первой странице какой-то технической инструкции, на которой рукой одного из замов было начертано «Пр. пр. очень срочно».

— Это как раз даже пыр-пыр очень срочно!

— Ой, ну, Ниночка, пожалуйста! Ну, пожалуйста!

Нина сохранила файл и повернулась к Свете лицом.

— То есть в честь вашей тошноты я должна делать и переводческую работу, и организационную, а Лена днями и неделями будет пялиться в телевизор на свои дурацкие сериалы, не делая ни того ни другого? Почему перепады вашего настроения неизменно выражаются в увеличении моей рабочей нагрузки?

Свете было нечего ответить, и, когда вернулась Лена, Света поручила ей пройтись по отделам. Лена спокойно взяла бумажку и через полчаса вернулась, собрав все подписи.

— Ну и стоило сыр-бор городить? — спросила у Светы Нина, когда Лены снова не было в комнате. — Спокойно она все сделала. Нельзя ли немножко меньше поддаваться своим эмоциям? Я человек, конечно, повидавший виды, но в один прекрасный момент эти ваши взвивы и взвывы могут мне надоесть. За эти, знаете ли, деньги в пять утра вставать и ваши эти настроения на мозги принимать… Такую зарплату я могу и поближе к дому найти. Сейчас внешнеэкономической деятельностью в каждом ЖЭКе занимаются…

Свете было очень неприятно слушать подобные штуки, тем более что она сама понимала, что эмоции ее явно перехлестывают и к людям она относится не так, как следует, а как диктует сиюминутное настроение. Недавно ее безумно расстроил ее большая, стодвадцатикилограммовая любовь — Витюша Силенков.

…Еще в алексашинские времена ему оплатили двухнедельную учебу в США, в самом ковбойском штате Техас. Это, конечно, был холостой выстрел, потому что английским он владел примерно так, как Света — суахили. Нина была в отпуске, поэтому Свете пришлось самой сначала брать для Силенкова бумаги, заполнять их, а потом везти в американское посольство. (От этого она особенно обозлилась на Нину, сидевшую в отпуске дома, в то время как бедная Света тряслась в транспорте и мерзла у посольства.)

Силенков за услуги, как водится, спасибо не сказал и, наверное, если б можно было послать Свету вместо себя на собеседование, то он бы так и сделал, но, к несчастью, внешне они были мало похожи.

Вернувшись из Штатов, Силенков сразу вызвал ее к себе. Света, сияя от предвосхищения подарков и запоздалой, но горячей силенковской благодарности, под ироничным, из-за плеча, взглядом Нины побрызгалась лаком и духами, попудрила носик, подкрасила губки и понеслась на любовно-деловое свидание.

Витюша, весьма довольный поездкой, рассказал о том, как он был на бейсбольном матче, и вручил ей кучу материалов для срочного перевода — надо же было отчитываться за плодотворную учебу. Ни о каких подарках, даже о пустяковеньком сувенирчике, речи не возникло…

Виду Силенкову она не подала, но, уже поднимаясь одна в лифте, Света увидела себя в зеркале. Лицо у нее было перекошенным мукой, мертвенно-бледным, и, против ее воли, по нему в два ручья текли слезы. Немыслимая обида, невыносимая боль, разочарование, отчаяние… Куча переводов — вся Витина благодарность? Как добралась до отдела, Света не помнила. В комнате ее встретили расширившиеся при ее появлении светло-зеленые Ленины глазищи.

— Ты чего?!! На тебе лица нет! Случилось что?!

— Опять мне Силенков ни-че-го из Америки не привез! А я его так любила! — выдохнула Света свое отчаяние и разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

— О господи, матушка, вы уж совсем… — вступила Нина, картинно схватившаяся за сердце. — Я-то подумала, что вас, как минимум, вчетвером изнасиловали! Или детишек похитили и лимон долларов выкупа требуют! Вы в своем уме — по таким причинам рыдать? У вас что — много лишнего здоровья по таким поводам его тратить?!! Нашли на кого — на эту жирную скотину!

У Нины здоровье всегда было на первом месте, и только по такому поводу она могла выйти из себя.

Потом Лена, попив с ней кофе и отнюдь не избегая матерных выражений, выговорила ей за то, что нельзя любить всех без разбору, и плевать на этого хама и раздолбая, и что плакать из-за какой-то неподаренной безделушки нелепо, глупо и не по делу.

Нет, нет, Лена и Нина просто не понимали, что дело не в каком-то брелочке, а в любви! В том, что Света должна ежеминутно чувствовать, что ее любят, ценят! И не важно кто — жирный, нежирный… Любить Свету были обязаны все, а действительно искренне и преданно любили за всю жизнь от силы двое-трое… Хотя она старалась добиться любви окружающих всеми возможными способами.