— Меня не интересуют, — ледяным тоном перебил его Аксель, — твои прошлые обиды. Меня волнует то, что за последний год ты потерял много денег.

— Их можно вернуть. Это временные потери, они будут с лихвой возмещены в следующем году. Я по-прежнему считаю мои методы весьма перспективными.

— К сожалению, тут наши мнения расходятся.

— Господи! — закричал Вир так громко, что его голос, должно быть, разнесся по всему дому. — Почему я всегда должен просить? Я устал просить! Будь у меня деньги, клянусь, я бы бросил вас всех, купил землю и создал собственную ферму!

—Я могу лишь выразить сожаление по поводу того, что отец не оставил тебе наследства, но у него явно были на то причины...

— Я не нуждаюсь в твоем сочувствии! У меня были бы деньги, если бы папа не переписал завещание, скрыв от всех свое намерение оставить Родрика без гроша.

— Пожалуйста, — сказал Аксель, — будь реалистом и не фантазируй, что могло случиться при других обстоятельствах. Деньги и Хэролдсдайк принадлежат мне, но я хотел в некоторой мере поделиться с тобой тем и другим и позволить тебе использовать угодья по твоему разумению. Однако если мое великодушие оборачивается значительными финансовыми потерями...

— Ты не можешь делать выводы по результатам одного неудачного года!

— Думаю, дело не только в невезении.

— Что ты знаешь о сельском хозяйстве? Как можешь судить? Я вкалывал, как проклятый. Ни одно место на земле не дорого мне так, как Хэролдсдайк! И теперь появляешься ты и заявляешь мне, что я преднамеренно загубил твои деньги...

— Ерунда. Я просто не одобряю дальнейшие агрономические эксперименты и отказываюсь субсидировать неиспытанные и опасные методы.

— Кто ты такой, чтобы судить об этом? Что знаешь о сельском хозяйстве? Вправе ли ты принимать решения, способные повлиять на будущее Хэролдсдайка?

— Мой дорогой Вир! — сказал Аксель, испытывая раздражение. — Хэролдсдайк — мой! Деньги — мои! Я имею право голоса.

— Да! — закричал Вир. — Хэролдсдайк и деньги принадлежат тебе, потому что папа в приступе безумия переписал завещание в твою пользу и умер, не успев снова изменить его!

Возникла напряженная пауза. Затем Аксель негромко произнес:

— На что ты намекаешь?

— Ни на что! Тебе повезло, что папа умер именно в тот день — и что Родрик не успел ответить своим обвинителям!

— Не хочешь ли ты сказать, что...

— Я хочу сказать лишь то, что говорю!

— Тогда следи за своими словами, Вир, потому что, как любой джентльмен, я не стерплю клевету. К счастью, я способен отплатить за нее весьма серьезным образом.

Тишина затянулась, стала невыносимой.

— Помни, — сказал Аксель, открывая дверь, ведущую в холл, — я услышала щелчок, — что ты и твоя семья, вы живете здесь, пока я это разрешаю. И ни секундой дольше.

Дверь захлопнулась; Аксель направился к лестнице, вскоре его шаги стали не слышны. Я собралась отодвинуть штору и встать с дивана, но вдруг дверь, соединявшая библиотеку с салоном, открылась, и в комнату вошел Вир.

Он не видел меня: я скрывалась за длинной шторой. Вир хлопнул дверью, и струя воздуха пошевелила материю. Я отыскала щель между шторами и, замерев, принялась наблюдать за Виром.

Он взял графин и налил себе вина. Через минуту, опустошив бокал, плеснул в него новую порцию. Затем опустился в кресло около камина и обхватил голову руками. Я ждала, затаив дыхание и надеясь, что он уйдет, но Вир продолжал неподвижно сидеть у камина. Меня охватило беспокойство. Как долго он будет находиться здесь? Если Аксель отправился в наши комнаты, он обнаружит мое отсутствие и удивится, почему я не возвращаюсь.

Допив вторую порцию вина, он налил себе третью, но тут его отвлекли. Дверь открылась, и я увидела сквозь щель появившуюся в комнате Элис.

— Что случилось? — спросила она; ее деревенский голос звучал сейчас более жестко и твердо, нежели прежде. — Что он сказал?

Вир снова сел в кресло, его тело было обмякшим. Внезапно я поняла, что Элис сильнее своего мужа.

— Ничего хорошего.

Вир отпил вина. Элис села на подлокотник и положила руку на плечо мужа.

— Он погасит долги, но впредь будет давать деньги только на самое необходимое. Меня ждет роль управляющего.

Лицо Элис окаменело.

— Повтори мне в точности, что он сказал.

Вир повторил слова Акселя, не упустив ничего. Замолчав, он посмотрел на графин, стоявший на серванте. Элис забрала бокал у мужа и сама налила вина. Я заметила, что она за спиной у мужа разбавила вино водой из кувшина.

— Ну, — она подала ему бокал, — у нас по-прежнему есть крыша над головой.

— Временно.

Вино делало его мрачным и безучастным. Сидя в большом кресле, он казался тенью.

— Жаль, — сказала Элис, — что ты потерял самообладание и обвинил его в убийстве.