И тогда я смогу не бояться их.

Глава пятая

Я собиралась сходить тайком в деревню в течение следующего дня, но это оказалось невозможным. Я забыла, что Аксель пригласил Шерманов на обед; утром я составляла с Элис меню, разговаривала с поваром, проверяла, тщательно ли стерта пыль с мебели и начищена ли серебряная посуда. Все эти дела были достаточно утомительными, хотя Элис постоянно находилась рядом со мной, она давала мне советы и руководила моими действиями; вскоре после полудня я почувствовала усталость и удалилась в мою комнату; я обрадовалась возможности побыть одной перед тем, как придет время одеваться к обеду.

Гости проявили пунктуальность; меня представили мистеру Джеймсу Шерману, юристу Брэндсонов, который оказался плотным джентльменом, разменявшим пятый десяток, его жене, миссис Джеймс, и двум их дочерям, Эвелине и Эннабел, смотревшим на меня с нескрываемой завистью — вероятно, потому что я вышла замуж за хозяина Хэролдсдайка. Увидев их, я поняла, почему Аксель решил подыскать себе жену в другом месте. Я с облегчением повернулась, чтобы поприветствовать мистера Чарльза Шермана, младшего брата мистера Джеймса, который был примерно ровесником Акселя. Вскоре появились Вир и Элис. Вир старался держаться непринужденно, Элис оставалась в тени. Мэри сидела в углу, никто не обращал на нее внимания. Нед появился молча в надежде, что его не заметят, и вскоре столь же бесшумно ушел. Выход Эстер был самым впечатляющим, она вплыла в комнату в черных кружевах и бриллиантах. Эстер поздоровалась с каждым гостем в отдельности.

Мужчины встали, молодой Чарльз Шерман, напоминавший павлина, подскочил к Эстер, отвел ее к дивану и сел рядом с ней.

— Дорогая Эстер, — елейным тоном сказала миссис Джеймс, — как замечательно ты выглядишь, хотя после трагедии не прошло и года. Траур тебе к лицу.

— Темные тона всегда шли мне, — с ослепительной улыбкой парировала колкость Эстер. — Пастельные тона красят только молодых.

Платье миссис Джеймс было бледно-желтым.

— Пожалуйста, миссис Брэндсон, скажите нам, — попросила мисс Эннабел, — вы давно знакомы с вашим супругом?

Я постаралась сосредоточиться на светской беседе.

Вечер тоскливо катился по наезженной колее. Я сравнивала его с вечеринками, которые периодически устраивала моя мать, и находила наших гостей скучными провинциалами. Темы разговоров не вызывали у меня интереса. Перспектива потратить жизнь на подобные проявления гостеприимства угнетала меня.

Когда все покинули дом и кареты загремели на дороге, я как можно быстрее удалилась в мою комнату, сбросила атласные туфельки на высоких каблуках и раздраженно позвала Мари-Клер, чтобы она освободила меня от тугого корсета. Я уже отпустила ее и принялась задумчиво расчесывать волосы, когда в комнату вошел Аксель.

Я попыталась улыбнуться.

— Надеюсь, тебе понравилось, как прошел вечер, Аксель.

— Вполне, — сказал он с неожиданной живостью. — Ты была великолепна и произвела прекрасное впечатление на Шерманов. Я очень доволен тобой.

— Я рада.

Я действительно испытала облегчение, поняв, что никто не заметил, как мне было скучно! Но позже, выйдя из гардеробной, Аксель небрежно заметил:

— Ты, конечно, ужасно скучала после блестящих лондонских приемов.

Я покраснела.

— Тут все по-другому, но мне не было скучно.

— А мне было. Но я привык к Вене, даже Лондон показался бы мне скучным.

Он молча посмотрел на меня, стоя возле кровати. Я лежала на подушках. Наши глаза встретились, между ними проскочила искра понимания, духовной общности.

Он улыбнулся. Я неуверенно ответила на его улыбку. Мне показалось, что он собирается произнести нечто приятное, сделать комплимент, но он лишь сказал:

— Тебе бы понравилась Вена. Когда-нибудь я отвезу тебя туда.

Наверно, все дело было в том, что я с облегчением восприняла завершение скучного вечера, или в странном моменте, когда мы переглянулись и обменялись улыбками, но впервые я захотела Акселя, захотела настоящего брака, спасения от одиночества. Обед рассеял мои страхи, я не желала их возвращения. В попытке обрести полное освобождение от кошмара я повернулась к Акселю; я жаждала его объятий со страстью, которая застала Акселя врасплох. Нежность пробудила ответную нежность. Я интуитивно почувствовала, что он, справившись с удивлением, забыл обо всем, кроме наших эмоций, окунулся в водоворот страсти.

Ночь прошла; мой сон был глубоким, спокойным. Под утро страхи, сомнения и тревоги, на время изгнанные из моей души, снова закрались в нее. Я проснулась в семь часов, напуганная очередным кошмаром, и полежала некоторое время под простыней. Я ждала начала дня; с моря на болота надвигался туман, он окутывал стены Хэролдсдайка ледяным саваном.

Было воскресенье. Я узнала, что Брэндсоны еженедельно ходят к заутрене в церковь Хэролдсфорда. Позавтракав с Акселем в наших комнатах, я надела мое темно-синее дорожное платье, которое могло защитить меня от холодного тумана.