Мы стояли в темном коридоре возле комнаты Мэри, я по-прежнему была в дорожном платье, в одной руке Элис держала горящую свечу, другой касалась дверной ручки. Аксель отправился с Виром на конюшню, чтобы отговорить его от поездки в Уинчелси в такой туман.

— И когда Мэри заболела? — спросила я.

— Кажется, через полчаса. Служанка унесла посуду, и затем Мэри сказала, что ее сейчас вырвет.

— И...

— Бедняжку действительно стошнило. Она испортила новый ковер. Эстер, мать Вира, очень огорчилась. Из-за ковра. Потом она увидела, что Мэри действительно очень плохо, и забеспокоилась. Мы уложили Мэри в постель, но ей не становилось лучше, она жаловалась на боли. Вир сказал, что он немедленно поедет в Уинчелси за доктором Солтером.

— Туман очень густой, — неуверенно произнесла я. — Сейчас уже вечер, ничего не видно.

— Знаю. Я не хотела его отпускать, но, очевидно, это необходимо. Бедняжке очень плохо.

— Думаешь, это что-то заразное?

Я смертельно боялась всяких болезней, поскольку подруга детства умерла от холеры.

— Нет, у нее часто болит живот. Наверно, она что-то съела.

Я вздрогнула. Я вспомнила рассказы о том, как люди, почувствовав боль в правом боку, умирали за сутки.

— Ты замерзла, — сказала Элис, превратно истолковав мою дрожь. — Тебе не следует стоять здесь. Иди к себе и переоденься, иначе ты простынешь.

Я последовала ее совету, опустилась на колени в гостиной, протянула руки к огню. Позже, когда я переоделась и снова подошла к камину, в комнате появился Аксель.

— Вир все же отправился в Уинчелси, — внезапно произнес он. — Мне не хотелось его отпускать, но это, очевидно, необходимо. С ним все будет в порядке, если он не собьется с пути. Съехать с дороги довольно сложно, поскольку она возвышается над окружающей ее равниной. Он не станет, как Родрик, срезать путь по болотам.

В моем мозгу мелькнула тень мысли, я испытала странное волнение. Наверно, дело было в том, что я вспомнила о гибели Родрика, или в том, что я просто услышала его имя. Родрик был центром невидимого водоворота, тайной причиной всех несчастий, происходивших под крышей Хэролдсдайка. Все начиналось и заканчивалось Родриком. Я снова подумала о нем — я часто делала это в течение этой недели. Внезапно он стал для меня абсолютно реальной личностью, я начала понимать особенности его неистового характера, новые грани его обаяния.

— Мэри всегда обожала Родрика, — сказала я, обращаясь больше к себе.

— Да, она видела в нем своего кумира, — рассеянно согласился Аксель. — Это нормально для девушки ее возраста.

Внезапно я увидела все — Мэри, сказавшую: «клянусь, я видела его. Я знаю, что Родрик был жив после того, как Джордж сообщил о его гибели», людей, слушавших ее возле двери, раздраженного Акселя, отмахнувшегося от воспоминаний девочки и назвавшего их галлюцинациями. «Клянусь, я видела его», — сказала Мэри, и никто, даже я, не поверил ей — никто, кроме одного человека, тотчас понявшего, что Мэри известна опасная правда...

Я встала.

Аксель удивленно посмотрел на меня.

— Что случилось?

— Ничего... я немного беспокоюсь.

Я подошла к окну. Во рту у меня вдруг пересохло.

— Интересно, как чувствует себя Мэри.

— Давай спустимся и узнаем, — отозвался Аксель. Он направился к двери; похоже, бездействие выматывало ему нервы.

Я последовала за ним; сердце выпрыгивало из моей груди.

Когда мы приблизились к комнате Мэри, оттуда вышла Эстер. Вид у нее был взволнованный, она, похоже, потеряла свое обычное самообладание.

— Джордж, — сказала она, не замечая меня, — я, пожалуй, дам ей настойку опия — доктор Солтер оставил мне ее, чтобы я лучше спала после смерти Родрика. Думаешь, это будет правильно? При других обстоятельствах я бы не стала давать ребенку опий, но Мэри мучает боль, и Элис считает, что надо облегчить ее страдания...

— Покажи мне твой опий.

Он зашел с ней в спальню; повернувшись у порога ко мне, Аксель сказал:

— Возвращайся в наши комнаты, дорогая. Я позову тебя в случае необходимости.

Я вернулась в нашу гостиную, но обнаружила, что не могу сидеть без дела. Я постоянно думала о чаепитии в гостиной. Там присутствовали все, кроме Неда. Вир принес поднос наверх. Аксель раздавал чашки...

Я принялась беспокойно ходить по комнате. Наверно, я просто поддалась панике, дала волю воображению. У Мэри несварение желудка. Она что-то съела.

Элис готовила яд для мышей. Вероятно, его хранят в кладовке. Кто-то мог проникнуть туда и взять нужное количество.

Я вышла в коридор; в доме царила гробовая тишина. Я вернулась в комнату.

Если бы мои нервы уже не были так натянуты, мне было бы легче освободиться от подозрений. Сейчас я потеряла способность смотреть на вещи трезво, хотя и пыталась убедить себя в том, что в конце концов Вир приедет с доктором, который выпишет что-то от несварения желудка, и завтра Мэри начнет поправляться.

Вечер тянулся медленно.

Наконец, потеряв терпение, я отправилась к Мэри. Новостей не было, Мэри по-прежнему чувствовала себя очень плохо. Эстер сидела возле девочки. Я не решилась зайти в комнату. Когда я постучала в дверь, Элис вышла в коридор и заговорила со мной тихим голосом.