– Нету их никого, милая, Аннушку «Скорая» забрала, в реанимацию ее увезли…

Я, опешив, молча взирала на старуху, которая продолжала возбужденно говорить, видно, радуясь возможности поделиться хоть с кем-нибудь своими переживаниями.

– С полчаса, как забрали, милая, вот такие дела.

– А что с ней случилось? – спросила я.

– Я тебе сейчас все по порядку расскажу. Она ко мне позвонила, я ей открыла, смотрю – на ней лица нет, побелела вся. «Плохо мне, – говорит, – «Скорую» нужно вызывать». Я ее на кровать уложила и побежала «Скорую» вызывать. Она меня попросила пойти к ней и дверь запереть, а ключ у себя оставить.

– Что же с ней все-таки произошло? – спросила я.

– Ой, я и сама не поняла толком. С сердцем что-то.

От мысли, что это мое посещение так подействовало на Анну Петровну, мне стало очень не по себе. Потом в мои мысли закралось подозрение, не случилось ли еще чего-нибудь за время, прошедшее с момента моего ухода.

Я обратилась к соседке:

– Вы случайно не слышали, может, кто-нибудь приходил к Анне Петровне?

– А как же! Приходил мужчина какой-то. Он как раз тогда пришел, когда врачи к ней приехали. Сказал, что он Володин знакомый. Он и уехал вслед за «Скорой», сказал, что приглядит за ней в больнице, выяснит, что с ней.

– А что за мужчина, не знаете?

– Нет, милая. Я его в первый раз видела. Интересный такой, воспитанный.

– А в какую больницу ее отвезли?

– В третью Советскую, милая. Я им свой телефон дала, должны позвонить, сообщить, что с Аннушкой. И Володи нет, бедный мальчик, что с ним будет, когда он узнает!

Я поблагодарила свою разговорчивую собеседницу и начала спускаться вниз по лестнице.

Ну что ж, снова возникла необходимость воспользоваться моим набором отмычек. Я спустилась к машине, взяла их и опять поднялась на пятый этаж. Бесшумно отперев дверь, я вошла в пустую безжизненную квартиру.

Интересно, что за мужчина приходил сюда… Оставалось теряться в догадках. Чтобы не привлечь внимания соседки снизу, я скинула туфли и босиком направилась в комнату, чтобы найти адрес Бронникова.

Комната Володи была аккуратно прибрана, а пыль, покрывавшая предметы обстановки, свидетельствовала о том, что с момента его ухода к вещам никто не притрагивался. Я начала методично обыскивать все ящики и полки, но не нашла ни писем, ни открыток, ни записной книжки. Встав посреди комнаты, я внимательно огляделась, пытаясь сообразить, где бы мне еще покопаться.

Тут мой взгляд упал на висевший в углу над кроватью костюм. Платяной шкаф в Володиной комнате отсутствовал, и парень пристроил свой нехитрый гардероб на крючке, прибитом к стене. Костюм был довольно приличным, из чего я заключила, что это, должно быть, Володина одежда для офиса. Стащив пиджак с вешалки, я принялась обследовать его карманы и во внутреннем кармане сразу наткнулась на миниатюрную записную книжицу.

Вся страничка с буквой «Б» была посвящена Сане Бронникову. Это было некое подобие трудовой книжки – столько там было телефонов и наименований всевозможных организаций, аккуратно зачеркнутых одно за другим. Нетронутым оставались лишь домашний телефон вверху и в самом низу телефон ЖБК № 2, очевидно, его нынешнего места работы.

Водрузив пиджак на место, я спрятала записную книжку в карман своих джинсов и вышла из комнаты.

Вдруг сонную тишину пронзил доносившийся звонок откуда-то снизу. Я на цыпочках подошла к входной двери и, приложив к ней ухо, стала прислушиваться.

Этажом ниже открылась дверь, и я услышала знакомый дребезжащий голос. «Вот ведь какая общительная старушонка!» – с досадой подумала я. Тут до меня донесся негромкий мужской голос, почему-то показавшийся мне тоже знакомым. Голоса стихли, видно, бабулька с посетителем вошли в квартиру. Но только я с облегчением вздохнула, решив, что путь свободен, как голоса раздались вновь. Точнее, тараторила одна старушка. А самым неприятным для меня было то, что теперь кроме голосов я услыхала шум приближающихся шагов – соседка вела кого-то наверх.

– Только что девушка какая-то приходила, подруга Володина, – сообщала старушка своему спутнику, – Я ей про Аннушку рассказала, – продолжала она. – Девушка обещала скоро еще зайти.

Хоть мне и любопытно было узнать, кого препровождает соседка в квартиру Селивановых, но важнее было успеть вовремя спрятаться. Реакция старушки, если бы она застигла меня в квартире, была бы трудно-предсказуемой. В большой комнате, в совмещенном санузле и в кухне прятаться было бессмысленно, и я метнулась в Володину комнату. И вовремя. В замочной скважине повернули ключ, входная дверь распахнулась, и визитеры вошли внутрь. Но в Володиной комнате также прятаться было решительно негде. В книжном шкафу я при всей моей стройности уместиться не смогла бы никоим образом. Под кроватью лежали коробки и чемоданы. Пришлось пройти в глубину комнаты и искать убежища в соседстве с висящим на крючке костюмом.

– Так что вы говорите, надо Аннушке собрать? – спросила соседка.

– В этом я на вас рассчитывал. Все, что обычно берут женщины, когда ложатся в больницу. Вы уж распорядитесь, пожалуйста, по своему усмотрению, – ответил мужской голос, который я теперь, конечно же, узнала. Это был Андрюша Терентьев. Забавно, я в последнее время натыкаюсь на него везде и всюду.

– Ага. Сейчас соображу, что надо, – сказала старушка.

«Ну и ну, – размышляла я, в то время как соседка развила бурную деятельность, – и тут Андрей меня опередил. Как он только все успевает?!»