Возвращался он уже шагом, издали увидев поджидающих его людей. Среди них мелькнуло и незнакомое лицо.

«Угнуд вернулся. Вот и отлично, все в сборе. Да и о судьбе Сторна, возможно, что-нибудь узнаю. Тогда останется всего одно дело, и решить его необходимо тоже сегодня. А завтра и отправимся. Только куда?»

Среди встречавших нового гонорта стоял и Кабир. Только смотрел он на этот раз не с вызовом, а скорее с недоумением: как же так все произошло? Даже понять ничего не успел.

«Бывает, — усмехнулся Дариус. — Перестарался я немного, это точно. Но кто же тебя просил под горячую руку лезть? Кровь закипела, когда Сегура увидел. И если бы не Бист…»

Дариус спрыгнул с коня, бросил поводья подскочившему помощнику Жанира. Сам же коневод, посмотрев на его лицо, даже спрашивать не стал, пришелся ли конь по нраву. Спросил другое:

— Стремена не низко опускаешь?

— Я так привык, — пожал плечами Дариус.

Конечно, подтяни их повыше, появляется немало удобств: и самому удастся повыше подняться во время замаха мечом, что придаст дополнительную силу удару. Да и спрыгнуть с коня легче, когда тот внезапно свалится с ног на полном скаку, увлекая за собой седока. Но так хуже коня чувствуешь, да и управлять им сложнее, если необходимы свободными обе руки. Тут уж как везде — одно в ущерб другому.

Он направился к Угнуду, когда услышал за спиной голос коневода:

— Гонорт, поговорить бы.

Они отошли в сторону. Понятно, о чем хочет попросить Жанир, об этом Челей еще вчера вечером поведал: здесь, в Голинтере, коневод живет со своим многочисленным семейством, среди которого только дочерей целых четыре. Младшая совсем еще девчонка, а вот с остальными проблема. Вернее, не с самими дочерьми, а с поселившимися неподалеку наемниками. Много их, так что и сыновья коневоду не помощники. Ну и жалуются дочери, что пристают они к ним. А наемники в ответ на увещания отца только смеются: мол, господин барон даже рад будет, если у него сервов прибавится.

— Дочери? — коротко поинтересовался у него Дариус, и тот кивнул в ответ.

— Не волнуйся, отец, завтра мы уже отправимся. А пока…

Он нашел взглядом среди внимательно смотревших на них наемников, явно понимающих, о чем идет речь, Ториана:

— Тор, головой отвечаешь, — и уловил скептическую ухмылку Галуга: мол, нашел, кому доверить — козлу капусту.

«Может быть и так, — в душе согласился Дариус. — Только кому еще? Тебе, что ли? Так кто тебя слушаться станет? С Торианом все будет нормально — он девушку и сам не обидит, и другим в обиду не даст. А уж если и случится что-нибудь, так только по взаимному согласию, а от этого куда денешься?»

Угнуд, крупный мордатый мужик с блеклыми, почти бесцветными, чуть на выкате глазами на вопрос Дариуса о Сторне долго морщил невысокий лоб, на время сделав его совсем узким:

— Сторн, Сторн, что-то знакомое… Погоди-ка! Нет, по-моему, того Стонуром звали. Нет, гонорт, — развел он с сожалением руки. — Как будто и вертится в голове что-то, а вспомнить не могу, ты уж извиняй. Но если вспомню, сразу скажу.

Дариус отошел от Угнуда с разочарованием: столько надежд у него было на этот разговор, и вдруг на тебе — в голове вертится, и всего-то. Он даже сплюнул в сердцах.

Челей на обмен пошел легко. Еще бы — арбалет стоил явно дороже той маркранской сабли, которую попросил за него Дариус.

Присутствующий при обмене Ториан посмотрел на него очень выразительно, но не сказал ничего.

«Да иди ты… девушек охраняй, — в сердцах подумал Дорван. — Как будто я сам ничего не понимаю. А когда мне было продать или обменять его более выгодно? В Аннейде? Так сколько мы там пробыли? И чем мне пользоваться? Мечом Тацира? Так у тебя кинжал длиннее будет. В Маркране хоть никогда клинков толком делать не умели, но именно у такой сабли больше шансов жизнь мне спасти. Мертвому и арбалет без надобности. Сабля как сабля, сталь не перекалена, и длина для конного боя вполне подходящая. Да и в руку удобно ложится».

Уже в сумерках, наблюдая за тем, как Ториан куда-то собирается, он поинтересовался:

— Ты куда это на ночь глядя намылился?

Тот, надевая рубаху, одну из двух, что выглядела получше, ответил не задумываясь:

— Пошел дочек коневода охранять, сам же и распорядился. Эх, судьба у меня злосчастная, — притворно тяжело вздохнул он. — Все отдыхать будут, а мне и ночью покоя нет. Тоже мне, друг, называется. — Затем широко улыбнулся: — Я, гонорт, наверное, в Голинтере останусь, не пойду с вами. Средняя из дочерей Жанира такая вся, мм! — Он поцеловал сложенные щепотью кончики пальцев. — И смотрит на меня очень ласково. Нет, точно останусь — вдруг барон, когда все уйдут, новых наемников сюда пришлет. И кто тогда девушек защищать будет?

«Вот уж точно козлу капусту, — улыбнулся Дариус. — Я дочек коневода в глаза еще не видел, а этот — „смотрит очень ласково“. И когда это он, спрашивается, успел?»

Из темного угла комнаты послышался расстроенный голос лежавшего на топчане Галуга:

— Завтра уже отправляться, а у меня тетива на луке совсем поистрепалась. И у Биста запасных не осталось.

И Галуг горестно вздохнул. Бист, не выдержав, хохотнул, а Челей, до сих пор радовавшийся обмену, так что даже ложась спать, положил арбалет чуть ли не в изголовье, не ведая, в чем подвох, попытался Галуга утешить: