— Хватит, — запротестовала она, — ну-ка довольно с этим.

И слегка отстранилась, отодвинув границу на пару дюймов. Я терялся, не зная, кем больше восхищаться — ею или собой. Никогда я не производил подобного эффекта на девушку, нет, даже на Салли. В голове у меня засел один-единственный вопрос — где? Ну и, соответственно, разрешит ли она мне подняться к ней в номер.

Не тут-то было. Она выпрямилась и заявила, что я должен уважать ее законы. Ручка есть? Есть. Она нарисовала на салфетке маленький кружок, потом рассекла его вертикальным диаметром.

— Вот так я живу, — сказала она, — по одному мужчине на каждой половине, и этого вполне достаточно.

— Почему?

— Потому что за пределами этого круга — хаос.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда знаю — не знаю, но мне это ясно. Неужели ты мог подумать, что я вот так болтаюсь и целуюсь с кем попало, как сейчас с тобой?

— Нет, я надеюсь.

— Ты меня будоражишь.

— Можно я поцелую тебя еще?

— Не знаю. На нас все еще косятся.

Три средних лет пары — туристы — торчали за отдельными столиками в просторном зале «Май-Тай». В Майами-Бич лето. Бедняга «Фонтенбло»!

— Раз ты не хочешь расстаться с тем малым из Вашингтона, тогда почему бы тебе не дать отставку второму, что в Палм-Бич? — предложил я.

— Если бы я могла сказать тебе, кто это, ты бы понял.

— А как вы встретились?

Она явно гордилась собой. Ей, безусловно, хотелось рассказать мне об этом, тем не менее она лишь помотала головой.

— Не верю я в твой кружочек, — настаивал я.

— Но ведь я не все время так жила. Два года у меня был только Уолтер.

— Уолтер, который из Вашингтона?

— Пожалуйста, не говори о нем таким тоном. Он добр ко мне.

— Только женат.

— Не важно. Он любил меня, а я его нет, так что все справедливо. И ни в ком я больше не нуждалась. Когда мы встретились, я была еще девушкой. — И она опять прыснула своим гортанным смешком, будто самое сокровенное в ней вновь требовало выхода на поверхность. — Разумеется, у него время от времени стали возникать заместители, но вторая половина круга оставалась вакантной. Вот когда тебе надо было появиться.

— Поцелуй меня еще раз.

— Отстань.

— Значит, дальше на твоем горизонте возникает Синатра.

— Откуда ты знаешь?

— Возможно, потому, что мы с тобой уже почти одно целое.

— Ты явно чего-то добиваешься, — сказала она. — Может, ты и взаправду хочешь меня, но ты явно чего-то добиваешься.

— Расскажи мне о Синатре.

— Сейчас не могу и не стану. Скажу только, что он все порушил.

— Может, все-таки расскажешь, а?

— Нет, я не должна этого делать. Я же твердо решила раз и навсегда: моя жизнь подчиняется непреложному закону круга.

Я подумал: «А ведь, похоже, меня вот-вот угораздит снова влюбиться в женщину, которая, говоря о себе, изъясняется собственными понятиями».

— Почему бы тогда не распрощаться с Уолтером, — предложил я, — и впустить в круг меня?

— Он выше рангом.

— Тогда возьми бессрочный отгул у того, что из Палм-Бич. Вы же все равно не видитесь.

— А каково тебе будет, если он появится снова, — нашлась она, — и мне придется распрощаться с тобой?

— Я попытался бы сохранить новое status quo.

Она рассмеялась, по достоинству оценив отвагу претендента в любовники, но, как ни крути, я выглядел нелепо.

— А как зовут этого парня из Палм-Бич? — допытывался я. — Не могу же я называть его Палм-Бич…

— Хорошо, скажу, все равно тебе это ничего не даст. Джек.

— Уолтер и Джек.

— Да.

— Не Сэм и Джек?

— Безусловно, нет.

— Не Фрэнк и Джек?

— Мимо.

— Но на Джека тебя вывел Синатра?

— Боже мой, — воскликнула она, — ты опять угадал! Ты, видимо, в своем деле дока.

Я не стал пояснять, что выбор слишком прост — кроме Синатры и некому.

— А теперь иди, — сказала она.

— Куда это? Вечер у меня свободен…

— А у меня свидание. С Сэмом.

— Отмени.

— Не могу. Когда я с кем-то договариваюсь, это железно. Железно — и все тут. Мой принцип. — Она молча чмокнула губами с расстояния в добрых три фута, но сделала это так изящно и ловко, что теплая волна нежности мгновенно накрыла меня. — Завтра в восемь утра я улечу, — сказала она, — и вернусь только через неделю.