«Молодая жизнь, безвременно прервавшаяся, и все такое прочее».

Глокта поднял брови. Он не чувствовал ничего, кроме легкого отвращения, словно умирающий солдат — куча хлама.

— Нет, — ответил он.

Кадия посмотрел на свои окровавленные руки.

— Тогда Бог в самом деле благословил вас, — пробормотал он. — Не у всех такой крепкий желудок.

— Не знаю. Ваши солдаты хорошо сражались.

— Имеете в виду — хорошо умирали?

Смех Глокты разорвал тяжелый воздух.

— Перестаньте. Хорошо умереть нельзя. — Он окинул взглядом бесконечные ряды раненых. — Я считал, что вам-то это уже понятно лучше других.

Кадия не рассмеялся.

— Сколько, по-вашему, мы еще выдержим?

— Руки опускаются, а, хаддиш? Как и очень многое в жизни, героическая оборона выглядит приятнее в изложении, чем в действительности.

«Лихой молодой полковник Глокта мог бы поведать, что, пока его тащили прочь от моста с держащимися на лоскуте кожи остатками ноги, его взгляды на мир радикально изменились».

— Спасибо за заботу, наставник, но я привык к разочарованиям. Поверьте, и это я выдержу. Вопрос остается. Сколько мы сумеем продержаться?

— Если морской путь останется свободным и корабли будут доставлять припасы, если гурки не сумеют обойти внешние стены, если мы будем держаться вместе и не потеряем голову, то продержимся еще недели.

— Продержимся для чего?

Глокта помолчал. «А в самом деле — для чего?»

— Возможно, гурки дрогнут.

— Ха! — фыркнул Кадия. — Гурки не умеют дрожать! Они завоевали всю Канту не полумерами. Нет. Император приказал, и они не отступят.

— Тогда будем надеяться, что вскоре завершится война на Севере, и силы Союза придут к нам на помощь.

«Слабая надежда. Пройдут месяцы, прежде чем в Инглии все решится. Да и тогда армия окажется не в состоянии воевать. Нам никто не поможет».

— И когда же можно ожидать этой помощи?

«Когда звезды погаснут? Когда небо упадет? Когда я пробегу милю не поморщившись?»

— Если бы я знал все ответы, то вряд ли поступил бы в инквизицию! — отрезал Глокта. — Возможно, стоит помолиться о божественной помощи. Очень кстати пришлась бы громадная волна, которая смоет всех гурков. Кто мне говорил, что чудеса случаются?

Кадия медленно кивнул.

— Возможно, лучше нам обоим помолиться. Боюсь, нам скорее поможет мой бог, чем ваши хозяева.

Принесли новые носилки — на них лежал воющий стириец со стрелой в животе.

— Мне надо идти. — Кадия ушел, и занавеска скрыла его.

Глокта нахмурился. Значит, начались шатания. Гурки медленно сжимают хватку. Наш конец близок, и всем это понятно. Странная штука смерть. Пока она далеко, можно над ней смеяться, но чем она ближе, тем выглядит ужаснее. Вот она рядом — и никто не смеется. Дагоска полна страха, и шатания будут только усиливаться. Рано или поздно кто-то попытается сдать город гуркам — пусть ради спасения своей жизни или жизни любимых. И для начала можно избавиться от назойливого наставника, который заварил эту кашу…

Глокта внезапно почувствовал прикосновение к плечу и, переведя дыхание, повернулся. Нога подогнулась, и Глокта отшатнулся к колонне, чуть не наступив на тяжело дышащего местного с перевязанным лицом. За спиной стояла и хмурилась Витари.

— Проклятье! — От пульсирующей боли в ноге Глокта прикусил губу остатками зубов. — Никто никогда не учил не подкрадываться к людям?

— Меня учили совсем противоположному. Мне надо поговорить с вами.

— Я слушаю. Только не надо прикасаться ко мне.

Витари бросила взгляд на раненых.

— Не здесь. Наедине.

— Да ладно! Что ты можешь мне сказать, чего нельзя сказать в зале, полном умирающих героев?

— Узнаете, когда выйдем наружу.

«Цепь вокруг шеи, туго и аккуратно, как любезность его преосвященства? Или просто треп о погоде?»

Глокта почувствовал, что улыбается.

«Жду не дождусь».

Он махнул рукой Инею, так что альбинос снова скрылся в тени, и похромал за Витари, прокладывающей путь между стонущими ранеными, в дверь на задний двор, на свежий воздух. На смену острому запаху пота пришел острый запах гари и чего-то еще…

Длинные ромбовидные штабеля высотой по плечо были сложены вдоль стены храма и накрыты серым полотном в пятнах коричневой крови. Все они. Трупы, терпеливо ожидающие погребения. Сегодняшний урожай. Прекрасная похоронная декорация для приятной беседы. Я и сам не выбрал бы лучше.

— Ну, как тебе осада? На мой вкус — шумновато, но твоему другу Коске, похоже, нравится…

— Где Эйдер?

— Что? — поперхнулся Глокта. Он тянул время, решая, что ответить.

«Я и не думал, что она так скоро узнает».