— Вас не окружают ее вещи. Вам не приходит ее почта. Люди не смотрят на вас на улице, как будто это ваша вина…

— Вы ничего этим не добьетесь. Нас просто завалят ненужной информацией сотни людей в надежде получить деньги. И нам придется проверять все, что они скажут.

— Вот и хорошо.

— У нас нет столько сотрудников. Мы не сможем заниматься действительно важными вещами.

— Какими именно?

— Я не могу вам сказать. Знаю, вам кажется, что мы должны быть более откровенными с вами. Но это ошибка. — Она глянула на мужчину за спиной Пернилле. — Мы и так сказали слишком много. Я думала, вы поняли это.

Пернилле развернулась и ушла в гостиную. Тайс Бирк-Ларсен остался стоять, где был, зло глядя на Лунд.

— Вы должны убедить Пернилле, что это ошибка, Тайс. Прошу вас.

Он подошел к двери и захлопнул ее прямо перед лицом Лунд.

Пятница, 14 ноября

Звонок Майера застал ее выходящей из душа. С места в карьер он начал жаловаться на лавину звонков, обрушившуюся на отдел сразу после выступления Пернилле Бирк-Ларсен по телевизору.

— Я говорила с родителями, — сказала она ему. — Они отказываются помочь. Мне жаль, но придется проверять все.

— Прекрасно. Что-нибудь еще?

— Мне нужно больше сведений об Олаве Кристенсене.

— Пусть им займется кто-то другой, Лунд, я не могу.

Появился заспанный Марк в поисках завтрака.

— Ты сегодня рано проснулся, — сказала она.

Он молча плюхнулся на стул.

— Я снова вызвал Мортена Вебера, — сказал Майер. — Увидимся.

Марк насыпал себе в тарелку кукурузных хлопьев.

— Как вчера прошел ужин с отцом?

Длинная пауза, потом:

— Нормально.

— Тебе понравились его дочки?

Лунд доставала из упаковки новый свитер, полученный из интернет-магазина. Этот был из толстой шерсти, темно-коричневый с черными и белыми ромбами. Марк уставился на обновку.

— У них много разной одежды, — сказал он.

Он наклонил пакет молока над тарелкой, но молока там почти не оставалось. Он отставил пакет.

Лунд вздохнула, села рядом с ним за стол, попыталась взять его за руку. Марк убрал руки со стола.

— Слушай, я понимаю, все идет не так, как надо. Бенгт скоро приедет в Копенгаген читать лекции. И тогда мы поговорим. У нас все будет хорошо.

Он копнул ложкой едва смоченные молоком хлопья.

— Но зато ты сходишь на рождественский концерт в школе.

Марк потеребил сережку в ухе.

— У нас есть еще молоко?

Она заглянула в холодильник:

— Нет. Бабушка ушла в магазин, скоро вернется.

Марк с несчастным видом сидел над тарелкой. Лунд собрала волосы в хвост на затылке, готовая к выходу.

— Мам…

— Да?

Марку было неловко.

— Нет, ничего.

— Что, Марк? Скажи мне.

— Тебе не обязательно ждать, когда бабушка вернется из магазина. Если ты спешишь…

Она улыбнулась, прикоснулась к его плечу:

— Ты такой внимательный.

Он смотрел на нее как-то странно, она еще не видела у него такого выражения.

— В чем дело?

— Ни в чем. Иди на работу.

Майер и Мортен Вебер друг напротив друга в кабинете Лунд.

— Значит, вы тоже не знаете, где был Хартманн в ту субботу и воскресенье? И при этом вы являетесь кем?

— Руководителем его предвыборного штаба, а не его нянькой.

Майеру этот человек не нравился. Какой-то скользкий.

— А Хартманну, как я посмотрю, нянька не помешала бы.

Вебер в отчаянии откинулся на спинку стула:

— Ну сколько можно вам повторять. Вы уже обыскали наш офис, конфисковали все компьютеры, хотя я вам говорил, что мы как раз проверяли локальную сеть…

— К черту компьютеры. Кто приходил в дом Хартманна в воскресенье утром?

Вебер молчал.

— Не знаете? А я знаю: это был кто-то очень похожий на вас, Мортен. Это вы заходили в дом.

— Да, заходил.

— Зачем?

— Я волновался. От него не было никаких вестей. Поэтому я пошел туда.

Жена Майера отправила его на работу с двумя яблоками и строгим приказом съесть оба. Он почистил перочинным ножиком одно из них, нарезал дольками и стал есть одну за другой.

— Что вы там делали?

Вебер сложил на груди руки и сказал:

— Я искал Троэльса. У меня был запасной ключ от входной двери. Вот я и заглянул в дом. Что в этом дурного?

— А затем вы пошли в химчистку.