— Ну и что?

— Работники химчистки подтвердили, что вы сдали одежду Хартманна в чистку. Ту самую одежду, которую он носил в пятницу. Зачем ее чистить?

— Потому что она была грязная!

Майер съел половину яблока.

— Так вы не нянька Хартманна, вы его прислуга.

— Я поехал к нему домой, потому что беспокоился. Вот и все. — Он поднялся из-за стола. — Я ухожу. Нам надо готовиться к выборам.

— Почему же вы тогда не позвонили ему, Вебер, коли так беспокоились?

— Хартманн не убивал ту девушку. Вы напрасно тратите свое время. И наше.

— Риэ Скоугор звонила Хартманну в тот уик-энд. Раз за разом. Мы получили данные о ваших звонках. Вы не звонили ему ни разу.

Вебер развел руками:

— Может, был занят другими делами.

— Нет, не были. Вы холостяк. У вас нет никаких дел, кроме партийных, и вряд ли появятся. — Майер ухмыльнулся. — Вы не звонили ему, потому что знали, где был Троэльс Хартманн все это время. Знали, чем он занят. Это был ваш маленький секрет на двоих. И когда я раскрою его…

Мортен Вебер рассмеялся ему в лицо.

— Удачи! — сказал он. — Прощайте.

В здании городской администрации Риэ Скоугор и Хартманн готовились к предстоящему дню.

— Между Бремером и Олавом должна быть какая-то связь, — говорил Хартманн. — Может, встречались где-нибудь на конференции?

— Мы ничего такого не нашли. Отмени дебаты.

— Ни за что. Все подумают, что я за решеткой.

— Если бы ты рассказал правду, то не оказался бы в такой ситуации.

Он не отреагировал.

— Ты должен отменить дебаты. Уже пошли разговоры, что ты не лучший претендент на это кресло. Твою кандидатуру могут заблокировать.

— Не посмеют.

— Инициатива исходит от Бремера. Это в его силах, Троэльс. Если он захочет избавиться от тебя…

Глаза Хартманна вспыхнули.

— Если? Ты говоришь «если»?

В кабинет вошел Вебер, ругаясь на полицию.

— Что-нибудь про Олава узнал? — спросил Хартманн.

— Говорят, Бремер с ним даже не знаком.

— Так тебе и рассказали все.

— Я буду искать дальше. Но, честно говоря, что-то тут не сходится.

— Замечательно, — простонал Хартманн. — Слушайте, я дико голоден.

Он ушел в помещение штаба в поисках еды.

Вебер глянул на Риэ Скоугор.

— Полиция по-прежнему подозревает его, — сказал он.

— Конечно, что им остается. Он же не хочет говорить, где был. Вот… — Она протянула ему листок бумаги. — Компьютерщики говорят, что у нас в сети установлен сниффер. Программа такая, записывает каждый удар, по клавишам на всех компьютерах в локальной сети. Я попросила их пока не удалять ее. Она ведь перехватывает информацию не только с компьютеров нашего штаба, а со всей сети, в том числе с ноутбука Олава. Тут новый пароль Олава, он только вчера поменял его.

— И что мне прикажешь с этим делать?..

Вернулся Хартманн, дожевывая круассан и стряхивая с себя крошки.

— У меня заседание комитета, — сказал он. — Звоните, если будут новости.

Этажом ниже, в углу гулкого фойе, стоял и потел Олав Кристенсен. С утра он набирал этот номер уже шестой раз, но безрезультатно.

— Нет-нет, я должен поговорить с ним лично. Когда он освободится?

Из своего темного закутка он заметил, как в здание ратуши вошла та женщина из полиции, Лунд. Кристенсен вжался в стену, стремясь слиться с тенями.

— Это важно, — говорил он в телефон. — Передайте ему, чтобы он позвонил мне, как только сможет. Дело очень срочное, хорошо?

Она направлялась прямо к нему. Кристенсен двинулся в сторону лестницы, ведущей в подвальный этаж — к столовой, к комнате охраны, к выходу на парковку. Подойдет любое место, где можно скрыться.

— Олав? — позвала она.

Слишком поздно. Он остановился, изобразил на лице улыбку.

— Уделите мне пару минут?

Лунд настояла на том, чтобы они поговорили в библиотеке. Чиновник сел за свободный стол с утренней газетой, положил перед собой мобильный телефон, потер пальцами виски. Выглядел он подавленным.

Она села напротив и улыбнулась.

— В чем дело? — спросил он. — Я уже ответил на все ваши вопросы.

— У нас появились новые.

— Я действительно был бы рад помочь. Но сегодня у меня выходной.

— Тогда почему вы здесь?

— Меня вызвали на совещание.

— Что за совещание?

— Просто совещание. Обычное.

— Его отменили, — сказала она и достала блокнот. Посмотрела на свои записи, потом на него. — Вы говорили нам, что ничего не знаете о ключе от представительской квартиры либералов.