— Возможно, возможно, возможно! Я этого не делал! Хотя бы как гипотезу вы можете это принять?

— Была бы только рада. Если вы скажете мне, где провели те выходные.

Он стоял так близко к ней, что она чувствовала аромат его одеколона и винные пары в его дыхании. Глаза Хартманна горели, грудь вздымалась.

В дверь забарабанили. Знакомый голос крикнул:

— Полиция!

— Больше мне от вас ничего не нужно, — сказала Лунд.

— Троэльс Хартманн! — кричали за дверью. Да, это голос Майера. — Полиция! Откройте!

Перед домом Майер и Свендсен теряли терпение. Они видели, что в окнах горит свет. Они знали от Скоугор, что Хартманн здесь. Майер не без труда, но добыл-таки у Брикса ордер на арест.

— Проклятье! — воскликнул Майер. — Я пойду погляжу, что за домом. Вызывайте поддержку. Придется взломать дверь, если он не выйдет через минуту.

Послышались шаги, над крыльцом зажегся фонарь.

Дверь открылась, и вышла Лунд с сумкой через плечо. Она спустилась по ступенькам, за ней следом шел Хартманн с мрачным лицом.

— Поехали, — сказала она.

Майер стоял на крыльце под фонарем, разинув рот, как и Свендсен.

— Поехали, — повторила она.

Журналист прибыл вместе с оператором. Они установили свое оборудование посреди пыли и хаоса гаража. Тайс Бирк-Ларсен из квартиры не спустился.

Пернилле записала все, что она хотела сказать, и это уместилось на одном листе бумаги.

— Прекрасно, — сказал журналист, прочитав.

— Будет ли от этого толк?

— Разумеется. Когда мы здесь закончим, поднимемся к вам домой…

— Нет, туда мы не пойдем.

Журналист был полон решимости настаивать на своем. Такая работа — добыть сюжет любой ценой. Она должна была это предвидеть.

— Мы хотим как лучше, Пернилле.

— В квартиру мы не пойдем.

Вспыхнул яркий свет прожектора, отчего гараж стал еще более неуютным.

— Хорошо. — Он был раздосадован. — А где ваш муж?

— Зачем он вам?

— Будет лучше, если вы выступите вместе.

— Я решаю, как пройдет интервью, а не вы и не Тайс.

Журналист растерянно молчал, и она добавила:

— Либо соглашайтесь, либо уходите.

Ему оставалось только кивнуть.

— Ладно. Значит, только в гараже и только вы.

Наверху Тайс Бирк-Ларсен покормил детей ужином и теперь раскладывал по маленьким вазочкам купленное в супермаркете мороженое. Со стола на них по-прежнему смотрела Нанна.

— А мама будет есть с нами мороженое? — спросил Антон.

— Ей надо поговорить с дядей.

— А мы завтра идем в лес, это называется поход, — сообщил Эмиль.

— Нет, не идем, — возразил Антон.

— А вот и идем!

— Заткнись.

Мальчишки готовы были сцепиться друг с другом.

— Почему ты думаешь, что вы не идете? — спросил Бирк-Ларсен.

Антон ковырялся ложкой в мороженом.

— Мама плохо себя чувствует.

— Конечно, вы пойдете в поход. И мама так сказала.

На лестнице появилась Пернилле.

— Они объявят награду, — сказала она. — По телевизору. И еще будет сбор средств среди соседей.

Бирк-Ларсен подложил детям еще мороженого.

— Антон и Эмиль хотят завтра пойти в лес.

— Знаю. Я обещала пойти с ними.

Фотографии на столешнице то и дело притягивали его взгляд. Сколько им уже лет? Вот тут Нанне шестнадцать, тут сыновья еще совсем малыши. Это часть их жизни, застрявшая во времени.

— Психолог на консультации говорила, что нам нужно уделять больше внимания тому, что у нас есть, — проговорил Тайс Бирк-Ларсен.

Она нахмурилась:

— Я сама знаю, что мне делать, спасибо.

Его лицо было мрачнее тучи.

— Тогда почему ты не здесь, с нами, а там, с чужими людьми?

Долгое молчание. Потом Пернилле улыбнулась детям:

— Пойдемте, ребята. Пора спать.

Они еще не доели мороженое, но без возражений слезли со стульев.

Бирк-Ларсен швырнул свою ложку, глядя, как она уводит их из кухни.

Грязная посуда. Счета и рейсы. Заботы и обязанности. Все это накатывало на него раз за разом, день за днем, словно бесконечный прибой в море проблем.

Он подошел к холодильнику, достал бутылку пива, сел на стул и начал пить.