— Сейчас, позову, – кивнула девушка. – Фрей, ты останешься у нас на ночь?

Фрери покачала головой.

— Тогда я тебя провожу. Темновато уже.

— У меня иммунитет, как и у тебя, – напомнила Фрей.

— И что? – Ларинна подхватила подругу под руку и, на прощанье сверкнув улыбкой, выскользнула за дверь.

Родителей она, конечно, позабыла позвать…

И её семья, и семья Вира жили в одном районе. Их особняки стояли буквально в квартале друг от друга, поэтому девушки очень быстро добрались до отделанного белым мрамором особняка верховных вампиров.

Против обыкновения, ночь наполнял покой. Звёзды висели в тёмном куполе неба огромными брильянтами, увесистые и мёртвые. Мирно пели первые сверчки, и от яблонь разливался тонкий тревожащий аромат. Море молчало, не выдавая себя даже запахом соли; затаилось, как зверь перед прыжком.

Девушки остановились перед витой оградой вампирского особняка.

— Сегодня прекрасный вечер, – нарушила молчание Фрей. – А мне почему-то так…

"Страшно".

— …так неспокойно.

Ларинна вздохнула и промолчала.

— Мне кажется, если мы не поможем Виру сегодня…

— Фрей, я знаю.

— Что? – испуганно выдохнула Фрей.

— Мне тоже неспокойно. Идём!

Они вошли в широкий холл, освещённый лишь слабо мерцающими светильниками. Всё освещение в доме было притушено, словно могло помешать больному.

Девушки поднялись по лестнице в убранный коврами коридор, и Фрей осторожно толкнула дверь спальни Вира. Навстречу ей поднялась хозяйка дома: осунувшаяся, с запавшими глазами.

— Что? – одними губами спросила она.

— Всё хорошо, – улыбнулась Фрей. – Господин Иккон обещал помочь. Он придёт завтра.

— О, хвала Мортис! Я боялась…

— Всё хорошо, – повторила Фрей. – Вир спит?

Женщина кивнула.

— Через полчаса надо давать кровь, придётся снова будить… – она сокрушённо вздохнула.

— Позвольте мне поделиться с ним кровью, – робко шагнула вперёд Ларинна.

Женщина лишь благодарно сжала ей руку.

— Вам надо отдохнуть, – мягко заметила Фрери. – Идите, я подежурю.

Мать Вирлисса ласково провела рукой по её волосам, бросила долгий нежный взгляд на постель сына и бесшумно прикрыла за собой двери.

Ларинна, закусив губы, прижала ладони к вискам. Опять это ощущение… К горлу подкатил ком, тело начинала колотить крупная дрожь.

Что же это такое… как тут душно… как тут невыносимо душно…

Она, не пытаясь более ступать тихо, решительно подошла к окну и распахнула створки. Терпкий тревожный аромат ночи ворвался в комнату, всколыхнув белые занавеси порывом ветра.

Резким движением Ринн сорвала заколку с волос, и её чёрные кудри раскатились по плечам неистовой волной.

Она обернулась.

— Что это? – кивком указала она на дозатор, стоявший у изголовья Вирлисса.

— Чтобы он мог пить, не кусая, – пожала плечами Фрери. Она стояла рядом с постелью Вира и с глубокой грустью всматривалась в его лицо.

Ринн расхохоталась, запрокидывая голову.

— "Пить, не кусая!" – с издёвкой передразнила она. – Вы его уморить хотите? Он же вампир! "Пить, не кусая"…

— Ларинна! – глаза Фрей метнули молнию. – Сбавь тон. Ты разбудишь Вира!

— О-хо-хо! – продолжала ёрничать Ринн, делая большие глаза. – "Я его разбужу!" О-хо-хо! Да так и задумано!…

Она подошла к постели и, отстранив Фрери, склонилась над больным. Рука её нежно, но твёрдо сжала его ладонь.

— Проснись, Белый Тигр, – голос девушки лился холодной волной, властный и звонкий. – Ты мне нужен.

От Ринн волнами исходила незримая сила, и от этих волн у Фрей бежали по коже мурашки. Она замерла, почему-то не решаясь даже вздохнуть.

Вирлисс распахнул глаза.

Ларинна поднесла к его губам своё запястье.

— Кусай! – приказала она.

В тёмно-синих глазах Вира отразилось непонимание, словно юноша не мог разобраться, проснулся он или всё ещё видит сон.

— Кусай! – рявкнула Ларинн, и глаза её полыхнули зеленью.

Взгляд Вирлисса медленно заполнял священный ужас. Губы пересохли.

— Ну же, Белый Тигр, – мягче вымолвила Ларинна. – Что ты медлишь?

И зубы Вира вонзились в её запястье.

Пальцы Ринн сильнее сжали его руку.

Вирлисс вскрикнул, словно через него пропустили энергию невероятной силы, и стал жадно глотать.

Он пил так, как никогда ещё не пил, и из глаз текли слёзы. Голова кружилась, а через тело – наконец-то он его чувствовал! – словно проходили разряды молний, сметая всё на своём пути.