– Прошу пригласить врачей, – громко сказал Лаврентий Павлович.

В кабинет вошли начальник лечебно-санаторного управления Кремля Куперин и врач-невропатолог Ткачев.

– Доложите о состоянии здоровья товарища Сталина, – приказал им Берия.

Врачи не могли сказать ничего вразумительного, так как они еще не видели и не осматривали больного. Это нисколько не смутило Лаврентия Павловича.

– Вы отвечаете за жизнь товарища Сталина головой, – безапелляционно предупредил он врачей, – мы спросим с вас со всей строгостью.

Врачи, как это записано в журнале посетителей кремлевского кабинета, вышли через 10 минут.

Наступило тягостное молчание, которое опять нарушил Берия.

– Врачи ничего не могли толком доложить о состоянии товарища Сталина, – сказал он, – поэтому давайте соберемся вечером, – Лаврентий Павлович посмотрел на часы, – скажем в 20 часов 25 минут. К этому времени у медиков уже будет информация о больном товарище Сталине.

Вечером собрались в том же составе, но только вместо Хрущева был Булганин. Никита Сергеевич так и не смог уговорить последнего остаться дежурить у постели больного.

– Теперь я послушаю, о чем там будут говорить, – сказал Булганин, – а ты пока постой.

Никита Сергеевич, скрепя сердце, остался, но затаил крепкую обиду на напарника.

Произошли изменения и в составе медицинских работников. Вместо врача-невропатолога Ткачева появился министр здравоохранения Третьяков. Более 30 минут они докладывали о состоянии больного. Общий вывод такой: положение товарища Сталина безнадежно. Ему не поправиться и не подняться.

Все присутствующие, затаив дыхание, слушали заключение врачей. Для многих смерть Сталина была неожиданностью. Владел ситуацией только Берия. Он и без врачей знал, что Сталину не подняться. Пройдет всего 56 дней, и он на трибуне Мавзолея во время первомайской демонстрации с какой-то затаенной гордостью, очевидно, ожидая похвалы, скажет Молотову:

– Я тогда вас всех спас.

Об этом признании Берии Молотов поделится с писателем Феликсом Чуевым. Но это будет потом, а во время болезни Сталина Берия разыгрывал из себя то заботливого соратника, то мудрого государственного деятеля. Именно Берия вместе с Маленковым решали все вопросы передела власти. Если остальные члены Президиума попарно дежурили у постели вождя, то они все время челноками сновали вокруг своих единомышленников и о чем-то совещались и перешептывались с Хрущевым и Булганиным. Только благодаря такому сговору удалось в одночасье выбросить за борт более двух десятков членов и кандидатов в члены Президиума ЦК.

Четвертого марта Маленков продиктовал заведующему своим секретариатом Петраковскому список членов нового Президиума ЦК и нового Совета министров.

Пятого марта состав правительства утверждался на совместном заседании пленума ЦК КПСС, Совета министров и Президиума Верховного Совета СССР, начавшемся в 20 часов под председательством Хрущева и закончившимся через 40 минут. Такой сверхоперативности в решении важнейших государственных дел не было никогда. Соратники понимали, что это неприлично и пытались объяснить это. Хрущев предоставил слово Маленкову.

– Все понимают, – говорил Георгий Максимилианович, – огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве. Вот почему бюро Президиума ЦК поручило мне доложить вам ряд мероприятий по организации партийного и государственного руководства… При выработке этих мероприятий мы исходили из того, что в это трудное время важнейшей задачей является обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизнью страны, что, в свою очередь, требует величайшей сплоченности, недопущения какого-либо разброда и паники.

Затем Хрущев дал слово Берии, который предложил утвердить Председателем Совета министров Маленкова.

Никита Сергеевич не только вел заседание, но и внимательно следил за реакцией присутствующих в зале. Сейчас, после предложения назначить Маленкова Председателем Совета министров, по заранее обговоренному сценарию должны прозвучать голоса (так же заранее обговорено, кто должен кричать) одобрения. И голоса крикунов грянули:

– Правильно! Утвердить!..

Никита Сергеевич, как председательствующий, был удовлетворен не только организационной работой. Он знал, что при переделе власти его не обделили, и с удовольствием предоставил слово новому председателю Совета министров Маленкову.

Георгий Максимилианович, в свою очередь, огласил другие предложения: назначить первыми заместителями главы правительства Берию, Молотова, Булганина и Кагановича, которые с другими заместителями – членами Президиума ЦК (Микояном, Сабуровым и Первухиным) составят Президиум Совета министров.

Объединили целый ряд министерств – Берия возглавил объединенное министерство – МВД и МГБ; Булганин – Министерство обороны; Молотов – Министерство иностранных дел. Председателем Президиума Верховного Совета рекомендовали Ворошилова. Было предложено ликвидировать бюро ЦК Президиума, оставив один Президиум, сократив его численность в два с половиной раза. Признано также необходимым, чтобы (вот она – блаженная минута!) Хрущев сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС.