Другие студенты группировались вокруг остальныхс толов. Некоторые задавали вопросы ответы на которые никто не знал, некоторые тихо всхлипывали, но все выглядели ошеломленными, ничего непонимания. Не былоникакого предупреждения, никакого насилия, и не было очевидных причин. Эта изоляция несоответствовала тем учениям,которые проходили два раза в семестр, и все это знали.

Все столы были заняты, и несколько небольших групп сидели на полу у длинной стены, держа рюкзаки, кошельки и маленькиекипы учебников. Эмма выглядела потрясенной и бледной, в то время как мы пробирались к пустому углу, и я чувствовала, что мои ногидрожат, они почти полностью онемели от точности моего второго предсказания в течение трех дней. Только Нэш казалсясравнительноуравновешенным, его синяки, оставленныемной на его руке, были единственным свидетельством того, что он может быть не так спокоен, каккажется.

Мы сели в ряд на полу, Эм слева от меня, Нэш все еще сжимал мою правую руку, каждый слишком потрясен, чтобы говорить. Мои мысли были хаотичны— бесконечный водоворот вины, шока и полного недоверия. Личные какофонии абсолютно отличались от приглушенного, мрачного пространства вокруг меня. И я не могла их остановить. Мне н е удавалось замедлить поток достаточно долго, чтобыпогрузи ться в какую-либо одну эмоцию, или разобраться в любом из вопросов.

Я могла только сидеть и смотреть , и ждать .

Через несколько минут, на улице раздался рев сирены, сначала тихо, нона растая с каждой секундой. Приехала скорая помощь, оглушительно остановившись перед школой, но затем повернула вокруг здания мимо окон кафетерия, электронный визгстих , хотя по-прежнемуотдаваться эхом в моей голове, звуковая дорожкасоответствующая моему искалеченному состоянию .

Скорая помощь остановиласьза пределами видимости окон кафетерия, но ее огни вспыхивали сердито-красным светом на скучных коричневых кирпичах, объявляя оптимистическ уюэкстренность, в которой, я знала,нет ненужным.

Мередит Коул была мертва, и не важно, как долго они будут пытаться привести ее в чувство, она больше не вернется. Эта горькая уверенность грызла меня, разрушая изнутри, пока я не почувствовала себя достаточнопустой , что каждый болезненный стук моего сердцаотдавался эхом .

В то время как медики работали снаружи, учителя приходили и уходили из кафетерия, изредка отвечая на вопросы достаточно храбрых, чтобыспросить, учеников, в определенный момент, помощник директрисы придвинул стулк столу спортсменов и начал тихо говорить с теми, кто были достаточно близко, чтобы увидеть падение Мередит.

В конце концов, подошел заместитель директора и заявил, что учебный день официально окончен, и что все мы будем отпущены, как только они свяжутся с нашими законными опекунами. К тому времени прекратил мигать красный свет, и хотя никто еще не сделал официального заявления, вокруг нас разносилсяотголосок важной истины, непроизнесенной, нежелательной и неизбежной.

После этого в офис вызвали первую группу студентов, Эмма облокотилась об меня, а я прислонилась к Нэшу, позволяя его запаху и теплу успокаивать меня,в то время как я сидела в ожидании. Носпустя несколько минут, тренер Такер остановилась в дверях столовой, разглядывая лица, пока ее взгляд не остановился на мне. Я села, в то время как она,лавируя в лабиринтес толов, направилась прямо к нам, ив стала, когда она протянула руку, чтобы помочь мнеподняться, едва бросив взгляд на Нэша и залившуюся румянцем Эмму.

— Танцовщицы понятно расстроены, и мы позвонили их родителям в первую очередь. Софи плохо с этим справляется. Ее спонсорпо говорила с ее матерью, и они хотели бы, чтобы ты отвезла с вою сестру домой.

Я вздохнула, благодарная за то, что рука Нэша снова потянулась к моей.

— Она мне двоюродная сестра.

Тренер Такер нахмурилась, как если бы детали, как эта, не должны иметь большого значения в данных обстоятельствах. Она была права, но я не могла заставить себя извиниться.

— Не беспокойся о своих учебниках. — Она строго посмотрела на меня. — Просто отвези ее домой.

Я кивнула, и тренерна правилась обратно через кафетерий, жестом показав, чтобы я следовала за ней.

— Я поговорю с вами позже, ребята, — сказала я, переводя взгляд с Эммына Нэша, в то время как сжала его руку. Она слабо улыбнулась, а он кивнул, вытаскиваясвой телефон из кармана.

Я только вошла в зал, направляясь в сторону офиса, когда мой телефонза гудел. Взглянув на экран, я увидела мигающий значок текстового сообщения. Оно было от Нэша.

Никому не говори . Объясню в ближайшее время.

Через минуту, пришло еще одно сообщение. Это было одно слово: Пожалуйста.

Я не ответила, потому что не знала, что сказать. Никто не поверит мне, если япо пытаюсь объяснить, что случилось. Номои предчувствия были настоящими, и точными. Молчание не казался выходом, особенно если былхоть какой-то шанс,что я смогу не позволитьсбыться следующему.