Увидев их, казачина удивился:

– Эй, лапотники, штой-то вы быстро управились.

– Понимаешь, какое дело, – объяснил Грунин. – Несем харч в подразделение, а навстречу – дежурные. Идут, значит, на кухню, ну, отдали мы ведро с харчем, а на подзамен взяли ихнее. Рассказали мы о тебе, засмеялись солдатики и говорят: «На, Гриша, угости того доброго казака за наш счет кашей».

Грунин открыл крышку ведра, и лицо казака расплылось в улыбке.

– Только нам ждать некогда. Возьми с ведром, а через час я забегу за ним. Ты ведь только что заступил?

– Добре, сынку, добре. Через час приходь, управлюсь.

Вернувшись в роту, Грунин доложил Шахову о выполнении задания. К этому времени заряды были установлены и в других местах. Иван Иванович приказал снять прикрытие и всем боевым группам быть в готовности по сигналу отойти в безопасное место.

…Возле штабного вагона мерно прохаживался часовой. Увидев полковника с чемоданчиком, он четко выполнил ружейный прием «к ноге» и поворотом головы приветствовал его.

– Что, браток, его превосходительство генерал-лейтенант Улагай вернулся? – спросил полковник. Глянул на часы: «Сейчас должен произойти взрыв в хвосте эшелона».

– Никак нет, господин полковник.

– Надеюсь, майор Дариев у себя?

– Так что и его нет, ваше высокоблагородие.

– Кому же я передам подарок, присланный генералом Домосоеновым вашему командующему? – решал вслух полковник и вдруг, осененный мыслью, воскликнул: – Вызывай начальника караула! Передам ему…

Взрыв страшной силы потряс воздух, глухим гулом отдался в земле. Воздушная волна сдавила тело, голову. Вагоны дернулись, ударились в барьерную насыпь, со звоном посыпались стекла, заскрежетали прицепы, буфера.

Часовой бросился наземь и накрыл голову прикладом винтовки. Преодолевая упругую волну воздуха, Наумов нырнул под вагон, вскочил с противоположной стороны на подножку и, открыв ключом дверь, вошел в тамбур. Подошел к входной двери, нажал ручку. Закрыто. Быстро вставил в скважину треугольный ключ, повернул. Дверь подалась. Замкнув за собой и эту дверь, Павел прошел в салон.

Занавески прикрывали окна до половины. Ящик-сейф по-прежнему стоял на подставке возле стола. Открыв чемоданчик, Наумов достал из-под полотенца связку ключей. Первый даже не вошел в замок – слишком толстая бородка. Второй – не поворачивается. Третий тоже… Снаружи послышались громкие крики команд. Павел зажал в руке испробованные ключи и, нагнувшись, припал к окну.

Новый взрыв, вслед за ним неистовый треск, грохот… Наумов уперся в приклепанный к полу стол и, сохраняя равновесие, старался примерить очередной ключ.

«Осталось пять, пять шансов из десяти. А что, если ни один не подойдет?..»

Возле вагона послышался надрывный крик.

– Ты што, туды-т твою растуды, лежишь? Смотри в оба, не то запорю! – прорывался через оконную раму зловещий бас.

Прежде чем взять шестой ключ, Павел попробовал поднять ящик. Он уже искал выход на тот случай, если открыть его не удастся. Вот и шестой ключ не подошел. «Если не подойдут и остальные, сорву петли ящика выстрелами из нагана. Только надо встать на стол, чтобы рикошетом не поранить ноги… Нет, тогда будут знать, что план стал известен красным, а часовой скажет, кто был».

Снаружи все слилось в сплошной гул: грохот, треск, крики людей. Черный клочковатый дым окутал эшелоны, станцию. Вспыхнули огромные языки пламени.

Седьмой ключ легко вошел в отверстие замка. Павел стал мягко поворачивать его, замок щелкнул раз, другой… Мощный недалекий взрыв снова потряс вагон. Павла бросило на стол, он сильно ударился, но боли не ощутил. Быстро поднялся и, без труда открыв ящик, облегченно вздохнул. Карта Улагая с нанесенной оперативной обстановкой была на месте.

Вытаскивая содержимое сумки, Павел выронил какой-то лист, и его отнесло в дальний угол. Придерживаясь за стенку вагона и стараясь, чтобы кто-нибудь случайно не увидел его в окно, он добрался до угла, когда вагон тряхнуло с такой силой, что Павел едва удержался на ногах. Перед самым его лицом вдруг пролетел чемодан, сорвавшийся с боковой полки, и беззвучно упал к ногам. Резко наклонившись, Павел увидел лист бумаги, поднял и развернул его. Это был боевой приказ.

Стараясь сосредоточиться, прочел:

«Командирам первого, второго конного корпусов, генералам Улагаю, Барбовичу и комфлота адмиралу Саблину.

С Дона, Кубани и Терека прибывают казаки с просьбой о помощи против красного ига, в ряде станиц восстания.

Я решил: прикрываясь течением Днепра, разбить Александровскую, Пологскую и Б. Токмакскую группы красных и, освободив часть сил, перебросить их для поддержки восставших казаков…»

Гул за окном стих, будто уши заткнуло ватой. Павел торопливо дочитывал:

«…3. Генералу Улагаю, объединив командование войсками Керченского укрепрайона, отряда генерала Шифнер-Маркевича и Кубанской конной дивизии, сосредоточиться в Бердянске и остаться в моем распоряжении, ожидая особых указаний.

…5. Адмиралу Саблину, обеспечивая фланги армии, подготовить суда для переброски войск генерала Улагая в пункт и срок согласно моим указаниям.

6. Штабглав переходит в Джанкой.

Врангель»

Он еще раз перечел короткий, но четкий приказ. Затем развернул оперативную карту. На ней схематично показана кубанская операция. Состав главных сил группы особого назначения выглядел более внушительным, чем тот, который был определен в приказе. В него входили: сводная Кубанская дивизия генерала Казановича, 1-я Кубанская конная дивизия генерала Бабиева, 2-я Кубанская конная дивизия генерала Шифнер-Маркевича и кадры 4-й Кубанской дивизии полковника Буряка (около пятисот офицеров). Эта мобильная группировка должна была высадиться в районе Приморско-Ахтарска и развивать наступление в общем направлении Тимашевская Екатеринодар. Определено было и второстепенное направление – в районе Сукко, между Новороссийском и Анапой, высаживался отряд полковника Черепова. Он должен объединить банды, действующие в прибрежных горах, и наступать на Крымскую, а в дальнейшем – на Екатеринодар. Действия «Армии возрождения России» указаны не были, но в легенде говорилось, что задача генералу Фостикову будет поставлена представителем ставки главкома в зависимости от наличия реальных сил и боеспособности. Одна узкая пунктирная стрела из района Баталпашинска пролегла через Майкоп на Екатеринодар.