– Всё же наш хозяин не такой уж плохой человек, - сказала Беатрис.
– никто ведь не заставляет его заботиться о совершенно чужих людях из последних сил. Он мог бы просто прогнать нас, ведь мы для него обуза, лишние рты.

– Мы платим ему деньги, - возразил Ллойд.

– Деньги, - усмехнулась Беатрис.
– Что они значат теперь!

– Деньги всегда что-нибудь да значат, - хмыкнул Ллойд.

– И они значат тем больше, чем их меньше, - добавила Гленда.

– Прекрасно сказано, Гленда!
– зааплодировал Ллойд.
– Браво!

– А порцию наш добрый хозяин всё-таки урезает, - пожала плечами девушка.
– Настойчиво и чуть ли не каждый день.

– И тем не менее, - настаивала Беатрис.

– Деллахи проговорился, что у хозяина есть корова, - поведала Гленда.

– Деллахи проговорился?!
– с нарочитым удивлением воскликнул Ллойд.
– Да полноте, Гленда! Неужели Деллахи умеет разговаривать и способен проговориться? Кажется, за всё время он произнёс не больше десятка слов.

– Ну, Деллахи по-особому относится к Гленде, - лукаво улыбнулась Беатрис.

Гленда смутилась. Она, совсем как девочка-подросток, схватилась за платье, зачем-то оправляя его, завертелась на месте.

– Беатрис!
– пристыдила она.
– Он старый хромой заика!

– Но я же не сказала, что это вык нему относитесь по-особому, - отозвалась Беатрис.

– Мне кажется, Деллахи должен очень любить детей, - задумчиво сказал Ллойд.
– Люди такого типа обычно без ума от детей.

Гленда странно посмотрела на него. Беатрис многозначительно кашлянула.

Но её милый Ллойд не услышал двусмысленности, которую изрёк только что. Где-то на чёрной грифельной доске подсознания Беатрис нарисовалась гнусная рожа Гарри. Он многозначительно улыбался и подмигивал. Усилием воли Беатрис стёрла его ненужный портрет, сдула меловую пыль.

– Ну и чего вы тут расселись?
– Пирс Маклахен бесцеремонно открыл дверь чулана и теперь, подбоченясь, стоял на пороге.

Беатрис даже подскочила, моментально побледнев от гнева.

– По какому праву?!
– крикнула она.
– Почему вы врываетесь в чужое жилище?! Я попрошу вас немедленно выйти!

Гленда тихо съёжилась в углу. Ллойд замер на скамье, не в силах оторвать взгляда от лица хозяина. Взор его стремительно подёргивался знакомой пеленой растерянного безумия.

– Чего-о?!
– угрожающе пророкотал хозяин.
– Попросишь? Да ты совсем забылась, чёртова кукла?! Это не твоёжилище! Это мойчулан! И ты здесь обжимаешься со своим придурком только до тех пор, пока я, по доброте душевной, разрешаю. А могу и выкинуть вас отсюда к чертям собачьим!

– Вы не могли бы не кричать?
– несмело спросил Ллойд.

Хозяин перевёл на него гневный и насмешливый взгляд.

– А ты кто здесь такой?
– произнёс он презрительно.
– Какого чёрта ты здесь делаешь? Или это и твойчулан тоже?

– Нет, - поник Ллойд.
– Нет, я... я зашёл к мисс Беатрис... Мы...

– Заткнись!
– гаркнул Маклахен и, оглядев сцену, продолжал: - Я так и не понял, какого чёрта вы тут расселись? Вам больше заняться нечем, кроме как языки чесать?! У меня неважная память, но я точно помню, что у каждого из вас есть работёнка. Или вы думаете, что я буду кормить вас за здорово живёшь?

Он выждал несколько секунд, словно полагал, что кто-нибудь ответит на этот вопрос, и вдруг вытолкнул вперёд кукиш:

– А вот вам!

– Вообще-то, мы не обязаны работать на вас, мы вам не прислуга, - уже спокойней, произнесла Беатрис, пытаясь воззвать к хозяйскому разуму, человечности и логике наконец.
– За постой мы платим, а...

– Что-о?!
– взревел Маклахен, не дослушав.
– Ты не обязана работать?! Так проваливай отсюда, я тебя не держу! Вместе со своими вонючими бумажками проваливай! Кому они нужны, эти бумажки! Я вас всех завтра сгоню к чертям собачьим! Платит она мне... Золотом! С завтрашнего дня будете платить золотом! По двадцать фунтов за место!.. Что? Что молчишь? Съела? Не подавись!

Гленда бросила на Беатрис укоризненный взгляд, покачала головой. Ллойд, краснея лицом, поднялся и сделал шаг к Маклахену.

– Я настоятельно прошу вас повежливей!
– сказал он.
– Вы разговариваете с дамами.

– Ой!
– усмехнулся Маклахен и произнёс с издёвкой: - Это кто тут разговаривает?

– Послушайте, вы не...

– Ты что это, сморчок слабоумный?!
– не слушал Маклахен.
– Ты на кого голос поднимаешь, шут гороховый?! Первым вылетишь отсюда завтра же! Сегодня! Сейчас!