Кроме того, Ллойд охотно верил во все басни, которые рассказывались об этом народе. Он нисколько не сомневался в природной преступности их натур, врождённой тяге к обману, воровству и непринуждённому убийству. Поэтому, когда хозяин намекнул на скрытые цели Джайи, Ллойд, который питал к старой цыганке смутную неприязнь, нисколько не сомневался в обоснованности хозяйских подозрений.

– Ужин могу приготовить я, - улыбаясь, произнёс между тем Липси.
– Было дело как-то, целый месяц готовил себе сам, когда жена уезжала к матушке. И весьма неплохо ел, доложу я вам. Это, правда, было давно, но... Особенно здорово, знаете ли, получались у меня сосиски в омлете и тосты с...

– Заткнись!
– небрежно оборвал его Пирс Маклахен.

Липси неопределённо посмотрел на него; беглая улыбка медленно сползла с его губ.

– Я просто...
– начал было он, но Маклахен не дал ему договорить.

– А я сказал, заткнись!

Наступило мрачное молчание, которое давило на плечи Ллойда ничуть не меньше, чем давеча это чёрное, опалённое, иссохшее небо, которое так медленно осыпалось на землю. Вон, на воротничке блузки у Беатрис осталась не сбита эта серая пушистая «снежинка».

В полной тишине Меган поднялась со скрипучего стула и, держась за сердце, скрылась за дверью.

– Ах, чёрт!
– выругался вдруг Пирс Маклахен и метнулся к выходу на улицу.
– Моуи! Вот же я пень старый!
– пробормотал он на ходу.

– Куда же вы?!
– воскликнула Беатрис, когда он взялся за ручку двери.
– Туда нельзя!

– Тебя не спрашивают, - огрызнулся хозяин.

– А ведь правда, мистер Маклахен...
– оживился Липси.

– Отвали!
– бросил ему тот.

Когда хозяин вышел на крыльцо, в открытую дверь было видно, что белый свет совсем исчез за падающими с неба хлопьями.

– Пойду-ка я к Меган, - сказала Джайя.
– Может, помогу чем.

– Весь урожай погибнет под этим пеплом, - с горечью произнесла Беатрис, когда Джайя вышла.

– Ну-у, - махнул рукой неунывающий Липси, - думаю, хозяин не позволит этому случиться. Собрать теплицу — дело пяти минут.

– А солнце?
– возразила Беатрис.
– Солнце он тоже соберёт?

Липси пожал плечами, улыбнулся.

– Будет вам нагонять тоску, Беатрис, - сказал он.
– Всё пройдёт, всё кончится. Повоюют, навоюются вдосталь, и всё вернётся на круги своя. Правило номер семьдесят восемь гласит: всё плохое рано или поздно кончается, и...

– И начинается худшее, - рассмеялся Ллойд своей шутке.

Липси бросил на него критический взгляд, покачал головой.

– Всё плохое рано или поздно кончается, - повторил он, - и тогда каждый получает по мере своей веры в лучшее.

– Длинно, - не оценил Ллойд.
– И не аксиоматично.

– Мудро, - не согласилась Беатрис.

– Детский лепет, - настаивал Ллойд.

– А ты, значит, - она ущипнула его за руку, - можешь быть не только ребёнком, но и циником?

Что-то в её тоне, какое-то нетерпение больно кольнуло Ллойда в сердце. Он почувствовал тревогу. Нет, это был не джип, который неожиданно вырулил из-за поворота и сигналит — нет, это был всего лишь звонок велосипеда. Но...

– Мы ссоримся?
– неуверенно спросил он.

– Да нет конечно, глупый!
– улыбнулась Беатрис.

– Ну и чудно, - кивнул Липси.
– Каждому воздастся по вере его. Надеюсь, с этим-то наш господин Кэрролл, - он подмигнул Ллойду, - спорить не станет.

– Эту же пословицу любил приговаривать мой отец, - вспомнил Ллойд.
– Когда сёк меня розгами.

– А?
– поднял брови Липси.
– Э-эм-м... Простите, Ллойд, если чем-то...

– Пустяки, - улыбнулся он.

Улыбка наверняка вышла вымученной. Теперь Липси станет думать, что обидел его. И станет хуже относиться к Ллойду, как часто поступают люди с теми, перед кем чувствуют себя виноватыми.

– Бедный мальчик!
– Беатрис погладила его по волосам.

У неё волшебные руки, у милой Беатрис. Правда, правда. Одним прикосновением она способна вернуть ему душевное равновесие. Странное чувство любовь. Странное, необыкновенное и...

– Да, я не богат, - произнёс он. И, почувствовав зов жареного картофеля из-за двери: - Кажется, из кухни запахло обедом.

– О!
– обрадовался Липси.
– Надо пойти глянуть, что там у нас. Пока хозяин не вернулся.

– Ллойд, - Беатрис неуверенно коснулась его руки, когда Липси скрылся за дверью.
– Ллойд, поцелуй меня, мой хороший.