– Плевать, - равнодушно отозвался хозяин, снова поворачиваясь к окну.
– Пару грядок можешь обработать до завтрака, всё равно заняться тебе нечем.

– Я не буду этого делать, - сказала Беатрис как можно спокойнее.

– Первый паром проходит Гир приблизительно в семь сорок, - не менее спокойно ответил Маклахен.
– Дождёшься его на причале, здесь ты мне не нужна. Деньги за сутки отдашь моей жене. Проваливай.

– Послушайте, - попыталась Беатрис воззвать к его разуму, к чему-то человеческому, что так или иначе должно заполнять место в его груди или сердце, или где там у человека обычно находится душа.
– Послушайте, мы же цивилизованные люди. Я ваша гостья в конце концов. Я плачу вам деньги за... за какой-то чулан! И я ожидаю к себе соответствующего отношения. А вы относитесь ко мне, как...

– Проваливай ко всем чертям!
– рявкнул хозяин, не поворачиваясь.

– Хорошо, - отозвалась Беатрис, пораздумав.
– Хорошо, я сделаю то, о чём вы просите, но учтите, что...

– Я никого ни о чём не прошу, - усмехнулся Маклахен.
– Если я сказал «проваливай», это надо понимать как приказ.

К щекам Беатрис прилила кровь. Больше всего хотелось ударить этого мерзавца, – подойти и хорошенько дать ему по этой крупной морде: по губам-вареникам, по носу-картошке, по узкому лбу настырного питекантропа...

Но она нисколько не сомневалась, что он тут же её и убьёт. Ну, по крайней мере, прибьёт до полусмерти. А потом они, вдвоём с женой, отнесут безвольно обмякшее полуживое тело Беатрис на причал и там бросят у самой кромки. Снесут туда же чемодан (разумеется, не затруднив себя сбором уже распакованных вещей, в числе которых и фарфоровый слон). Придёт паром. Как-бы-матросы загрузят на него бесчувственное тело Беатрис и увезут его на большую землю, где она и придёт в себя от того, что какой-то узкоглазый китаец кольнёт её, валяющуюся в порту, штыком, чтобы убедиться, что она мертва. Очнувшаяся от боли Беатрис завизжит, испуганно раскрыв во всю европейскую ширь свои красивые миндалевидные глаза в эти азиатско-китайские глазки-щёлочки. И тогда... Страшно представить, что произойдёт дальше!..

Ну что ж, в конце концов ей ведь действительно совершенно нечего делать до завтрака. Почему бы не подышать свежим воздухом, не познакомиться с островом поближе. Погода, кажется, обещает быть неплохой, а от огородной земли, она помнила, идёт такой восхитительный запах!

– Хорошо, сэр, - произнесла она, не глядя на хозяина.
– Сейчас я приведу себя в порядок и пойду полоть чеснок.

Маклахен ничего не ответил; достал кисет и принялся скручивать самокрутку...

Хорошо. Чеснок, да? Ладно, хотя бы узнаю, как это растёт. А завтра... А завтра я, возможно, уеду отсюда. Хотя бы затем, чтобы сказать мерзавцу Гарри всё, что я о нём думаю. Пусть китайцы сбросят на меня свою термоядерную бомбу, но жить в этой хибаре, рядом с этим хамом...

В гостиной, куда Беатрис вышла через час, о чём-то разговаривали Меган Маклахен и тот лысоватый господин с хитроватым лицом страуса, которого она мельком видела вчера. Он приехал чуть позже.

– Что ж вы от меня-то хотите, - бубнила Меган Маклахен.
– Я что, я ж ничего. Всем заправляет хозяин отеля.

– Представьте себе, доброе утро, - обратился господин к Беатрис, едва она вошла.
– Представьте себе, хозяин поселил меня... где бы вы думали? В курительной!

– Неизвестно, кому из нас повезло больше, - отозвалась Беатрис, многозначительно взглянув на хозяйку.
– Я живу в чулане.

– В чулане?
– господин был явно ошарашен.

– Согласитесь, это форменное безобразие!
– продолжала Беатрис, обращаясь не столько к нему, сколько к Меган Маклахен.
– Это неслыханно и невиданно!

– Да я-то что ж, - повторила хозяйка своё излюбленное оправдание.
– Всем заправляет муж.

– Муж да жена — одна сатана, - хохотнул господин.

Меган Маклахен бросила на него укоризненный взгляд, покачала головой, сокрушаясь.

– Полно вам, господин Не-знаю-как-вас-там, - сказала она.

– Меня зовут Липси, - поклонился господин в сторону Беатрис.
– Нид Липси.

– Вот и славно, - кивнула хозяйка.
– Полно вам, господин Липси.

– Да, меня поселили в курительной, - продолжал тот, не глянув на хозяйку.
– Но я не жалуюсь. Не жалуюсь, госпожа...

– Беатрис. Просто Беатрис.

– Да, прекрасное имя. Я не жалуюсь, я прекрасно понимаю, что нужно радоваться тому, что имеешь. Это правило номер одиннадцать, записная книжка номер один. И потеряв большее, нужно благодарить судьбу за то, что осталось хотя бы и меньшее. Номер двадцать семь, там же.

«Какой он странный, этот Нид Липси, - подумала Беатрис.
– Даже не знаю, кто из них больший чудак — вчерашний мой знакомец, или этот».

– Замечательно, мистер Липси, - сказала она вслух.
– Мне кажется, вы очень жизнерадостный человек, и легко шагаете по жизни.

– Да, в жизни гораздо больше поводов и причин для радости, чем для уныния.

– Это кому как, - вставила хозяйка.

– Совершенно с вами согласен!
– подхватил Липси.
– Не найдёшь двух одинаковых жизней. Вот только начало и конец у всех одинаковы, хе-хе. Простите за грустную мысль.