Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил СССР, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».

Трагедия страны в 91-м произошла потому, что низы партии не контролировали свои верхи и беспечно им доверяли. В результате мы потеряли партию и государство, утратили безопасность и благополучие.

Партия, создавшая вместе с народом величайшее государство, победившая фашизм, восстановившая разрушенное войной народное хозяйство, не могла быть преступной. Рядовые члены партии работали у станков, строили, выращивали хлеб, сражались. Другое дело - верхушка. Политбюро. Оно-то и предало и партию, и страну.

В августе 1991 года я числился в отпуске, хотя министр Язов отдыхать не давал и приветствовал, если свой отпуск высший командный состав проводил, не отходя от пунктов управления. 19 августа, получив распоряжение Генштаба, я ввел состояние боевой готовности «Повышенное», собрал офицеров управления округа, с радостью сообщил о ГКЧП. Офицеры поддержали.

Я горжусь тем, что в округе, расположенном на территории десяти областей и семи республик, во время августовских событий никого не убили, не задавили, не утопили. Горжусь, что он был своевременно приведен в боеготовность - и люди, и техника. Попробуйте сегодня отмобилизовать хотя бы одну дивизию для охраны южной границы .

Как командующий войсками я выполнял присягу и свои обязанности. В каждом гарнизоне есть чемоданы планов: мобилизационный, на случай эвакуации, при стихийных бедствиях, на все виды боеготовности и т. д. Так вот когда министром обороны была введена степень готовности «Повышенная», то все военные округа ее выполнили в срок и в той мере, которая была необходима. Поскольку в Самаре ситуация стояла не так остро, то и меры были минимальные. Группа бронетехники (четыре БТРа) пошла для охраны командного пункта, отдельные подразделения встали на охрану банков, узлов связи, мостов, заводов и т. д. Потом меня обвиняли в разгроме Самарской телестудии. Это был канал, который первым в Самаре стал показывать то, что запрещают смотреть детям, да и взрослым смотреть не надо бы. Вот такие они демократы от порнографии. И «погром» заключался в том, что четверо курсантов учебного батальона связи были поставлены охранять телецентр.

Неясность обстановки не освобождает от необходимости принимать решения. Лично писал шифровки и телеграммы. Их потом напечатали «Известия» (2 сентября 1991 года) и «Комсомолка» (28 августа) - благодаря этому имею возможность привести текст одной из них сегодня:

Кодограмма № 11/1734 от 20.08.91

«Командирам частей, соединений окружного подчинения

Усиливается проникновение различных группировок на территорию войск. Ищут контактов с военнослужащими, ведется работа по разложению войск.

НЕОБХОДИМО:

1) Усилить командирам и политработникам патриотическую работу.

Солдат и офицер не может не быть патриотом. Основная теоретическая база для работы - «Слово к народу» в «Советской России», подписанное восемью патриотами, в том числе и военачальниками Громовым и Варенниковым.

2) Эмиссаров, космополитов, предателей Родины и Союза задерживать, проводить допрос, сдавать после выяснения личности в правоохранительные органы.

3) Продолжать поддерживать высокий уровень боеготовности.

4) Создать условия отдыха, питания и сна для подразделений, несущих боевое дежурство.

А. Макашов».

Руководители областей и республик доложили, что они приветствуют приход Советской власти. Первым был Ментимер Шаймиев: «Советская Татария приветствует ГКЧП!» Чтобы запомнить его непростое имя, я прибегал к мнемоническому правилу: «Ментимер - сантиметр». И теперь, разговаривая с ним, перепутал одно с другим, обозвал его «сантиметром». Он засмеялся: «Шутите, генерал? Значит, все будет в порядке!» А вторым позвонил председатель облисполкома, и он же первый секретарь обкома Оренбурга, и говорит: «Ты представляешь, Михалыч, таксисты у нас собрались и говорят: «Братва! Все, кончай, водку ночью не продаем, советская власть шутить не любит». Вот такой пример.

Ни министр обороны Язов, ни замминистра МВД Громов на звонки не отвечали. Командующие округов, кроме планов различных степеней готовности, разработанных в мирное время, ничего не имели. Командиры частей на местах терялись под напором «демократов».

Я же бомбил шифровками министра Язова и ГКЧП. Призывал, просил, требовал перейти к действиям: «Военный Совет и войска округа обеспокоены нерешительностью по отношению к Ельцину и его окружению. Промедление смерти подобно .» Дозвонился однажды до министра обороны. Вздохнув, он произнес:

– Альберт, они все хотели сделать солдатскими руками.

– Товарищ министр, разрешите, я с десантно-штурмовой бригадой прилечу!

Язов положил трубку. Громов так ни разу и не ответил.

21 августа стало ясно: те, кто затеял ГКЧП, - неумны и трусливы. Переход всего населения на сторону ЕБН (Ельцин Борис Николаевич) был похож на панику. Проголосовавшие за него 12 июня офицеры уже не пошли бы за командующим округом. Первый эшелон войск, отправленный на Москву, оказался бы в тупике железной дороги, а стрелочник до конца жизни пил бы водку вместе с Борей.