– Ага, брошу пост и пойду.

Гроу скрипнул зубами от досады, но промолчал. После того как его нагнал Фиц, они заехали в предместье Зальца. От туда, поменяв лошадок и сменив одежку, в Ирль. Как и велено проведать Питюра. Проведали, называется. Фиц, падла куцепалая сумел удрать, а он вот здесь, шконку греет. Арестант недобро хмыкнул. Шконку греет, яйца преют. Про него сказано.

Рют больше с заключенным не разговаривал. Шаркая ногами, проделал обычный обход.

Разные люди у катепана сидят, маются. Кто за проделки, кто за глупости, кто под горячую руку. Не ему судить. Его служба сте-речь. И потому он по эту сторону решеток, они по другую, время коротают. Забавляются кто как может. Он вот по коридору мотается, в охотку с арестантами разговоры ведет. А те в свою очередь на стенах углем похабщину рисуют, подписи делают под стать своим художествам, случаются песни поют, иногда душевные.

Ой, то не в поле маков цвет,

А над полем вороны!

Полегли ребятушки,

Посложили головы.

В кости в карты режутся, до драк порой доходит, до крови. Кто долго сидит, стыд проев, не таясь дрочат, а то кого послабее по-домнут, снасильничают. Шутят после. Сел, на штанах брагетт спереди, выйдет, брагетт сзади, на заднице. Для удобства. И хохочут!

Рют заглянул в окошко пятой камеры. В ней мародеры своей участи дожидались. Притихли нынче. Третьего дня бушевали, требо-вали викария. Главный их требовальщик висит под окнами тюрьмы, только перекладина поскрипывает. Веревка трется.

"Намылили плохо!" - повеселел Рют.

Время до конца стражи прошло тягомотно. Трещали факелы, гоняя неровный свет по стенам и полу, пищали мыши в поисках еды, сквозняк доносил с нижних этажей сырой затхлый запах. Рют никогда туда не спускался. Вой пытуемых правосудием арестантов отбивал всякое к тому желание.

Кимарнув в полглаза, не порядок, но так время быстрее прошло, Рют дождался прихода смены. Сменщики как всегда опоздали. Се-годня на полчасика. Третьего дня, за здорово живешь, целых два часа за них стоял.

Отправившись в казарму, Рют заглянул на плац. Арестант верно подсказал, лучше взять кого с собой. Лёк, приятель и собутыльник, отрабатывал удары мечом на соломенном чучеле. Карнах усмехнулся. Тоже когда-то так махал. Только сколько не маши, коли в деле не поучаствуешь бесполезное занятие. Торчать на плацу не стал. Успеет поговорить, до вечера времени полно.

Рют поел, если можно назвать едой целую гору каши без кусочка мяса, а вместо вина выдавали пиво. Катепан распорядился сни-зить расходы на содержание. Потому-то в карнахи никто шибко и не рвется. Кто пойдет за гроши и дерьмовую кормежку служить?

После еды отправился на боковую. Вздремнуть оно не во вред. А то узрит декарх, без дела маешься, моментально заботу, какую выдумает или поручение даст. И не послушает на отдыхе ты или на службе, исполняй - не отговаривайся.

Проспал Рют почти до обеда. Встал разморенный и квелый. Лишка хватил. Глоток вина из припрятанной бутылки малость его оживил. Настолько чтобы считать день удачным. Он уже подумал отложить поход в Жужелы на завтра, а сегодня заглянуть в мимарий, там говорят, новенькие девочки появились, но наткнулся на декарха. Тот как всегда наорал за нечищеное оружие и приказал немедленно привести его в порядок. Охота было убивать вечер за точилом. Ширкать, да масляной тряпкой возить. Потому вместо исполнения приказа Рют пошел искать Лёка. Найти того не мудрено. Где в кивы играют там и он. Стоит, раззявив пасть, смотрит. Хочет... от дурья башка! Хочет секрет понять, без проигрыша потом играть. Ну-ну! Сколько таких умников без штанов по белу свету ходит? Тоже, небось, мечтали не проигрывать. Игра она и есть игра. Сегодня весь кон твой, а завтра сапоги долой!

Как словом, так и делом. Вот он, зыркает, губами шевелит, глаз щурит, соображает чего-то.

Отозвав Лёка в сторонку, Рют спросил.

– Ты вечером занят?

– Свободен, - довольно ответил Лёк.
– Эта дурища меня отшила.

– Патрия?

– А то кто? Я за дочкой еённой приударил. Думал и ту и другую на приход поставить, а вышло вона как.

– Поделом, - одобрил поступок торговки Рют. Не из лучших побуждений. Из ревности. У Лёка морда смазливая, отбою от баб не-ту.

– Чего хотел-то?

– Помощь требуется. Ты как?

– Пивом угостишь?

– Твой выбор, - пообещал Рют.

– Тогда без вопросов.

Условились встретиться в ,,Красном Сапоге", в восемь.

Остаток времени Рют провел в беготне. Заглянул к куму, опрокинули по чарочке. Сунулся к Элме-торговке, у той муж вернулся. То, что вернулся за квартал слышно, мордовал немилосердно. Он бы то же на его месте шалаву проучил. Путается с мужиками налево направо, без ума и осторожности. Заскочив к знакомой швее, забрал из починки штаны. Слезы, а не одежка! Их чини не чини ремуга как есть. Ткань истерлась, нитки сгнили. Помрешь, перед Кайраканом предстать срамно.

Разделавшись с заботами, Рют отправился к месту встречи с Лёком. Фускария не из первых, но и не совсем дыра. Вино разбавляют, пиво ни-ни. За это почет и уважение от служивого люда. Мясо готовят не ахти, но ослятины еще ни разу не подсовывали. Не чета ,,Последнему Медяку". А там творят! Вот уж где хозяин без совести.

Рют махнул фускарию - привет, мол. Как старому знакомцу заказ принесли без промедления. А чего заказывать? Разносолов не требуется. Пивка, да соленых колбасок. Рют примостился поближе к краю, рядом с лысым птохом. Не то чтобы лысым. Облезлым. На голове ни пушинки, ни волосинки, шкура шелушится, лохмотьями слазит. А руки какие! Ногтей нет. Вместо них кровавые припухлости. Уж не у пытарей ли оставил? По всему видно не местный. И по одежке и по оружию. Копье у него занятное. Рют конечно себя знатоком ратного железа не считал, но такого не видел. У них, за караулкой, специальное помещение есть, куда трофейное оружие свозят, что у хонсариев и клефтов отбирают или тех, кто без ума им пользуется. Чего там только нет! А вот такой штуки как у лысого... облезлого, точно не имеется.