— Какого черта нужно в такую рань?

— Уже восемь. Извини, я боялся тебя не застать.

Саша все же не простудился после вчерашней неудачной слежки. Голос был вполне узнаваемым.

— Ну что, филер-неудачник, какие новости?

Лизавета даже через телефонную мембрану почувствовала, как напрягся ее соратник. Напрягся, но сдержался.

— Как у тебя прошла встреча?

— Дивно. Он похвалил твоих экспертов. Досье действительно посылали не по почте.

— Я не сомневался. Что еще?

— Кассету передал, с интервью. — Лизавета сладко зевнула.

— Ты что, спала?

— Нет, тесто месила.

— И что за интервью?

— Его делал Кастальский. Очень может быть, что его убили именно из-за этой видеопленки. Чтобы ее уничтожить. Там масса разоблачений, из уст прокурора они звучат очень и очень убедительно. Правда, в наши дни, в нашей стране за такое в тюрьму не сажают. Но накануне выборов из-за такого материальчика может разболеться голова. А головная боль босса — веская причина для убийства.

— Погоди, дай подумать, — вклинился в полусонный Лизаветин монолог Саша. Она с удовольствием замолчала.

— Тут что-то не так. Если Олега Кастальского убили из-за этой кассеты, а это очень похоже на правду — ведь пропали именно кассеты, то как она попала к этому деятелю, умеющему составлять досье и подделывать почтовые печати?

— Не знаю, тебе должно быть виднее. Может, они перехватили убийцу…

— Погоди, — снова перебил Лизавету оперативник, наверное, она мешала главному течению оперативной мысли. — Теперь точно известно — эти два убийства, прокурора и журналиста, связаны. Кастальский берет интервью у Локитова, ответы прокурора могут очень не понравиться кому-то. Сначала убивают журналиста. Забирают кассету. Понимают, что информация прокурора действительно опасная, и… — Саша говорил медленно. Словно думал вслух. — Тогда решают убрать и источник. Самого прокурора.

— Видишь. Все ясно и понятно. — Лизавета, рассуждавшая примерно так же, только гораздо быстрее, облегченно вздохнула.

— За одним небольшим исключением. Кассету с интервью должны были уничтожить. А она вдруг всплыла. Тут работают две силы.

— Или три. — Лизавету ни чуточки не удивлял тот факт, что видеозапись, за которой так охотились, выжила. Она работала в телебизнесе пять лет и знала — видео не горит. Научно-техническая революция превратила в обыденность подобное утверждение насчет рукописей. Воланду, чтобы возродить сгоревший манускрипт, нужны были дьявольские сила, воля и знания. Сейчас довольно компьютера, дискеты, видеомагнитофона и плейера, два удара по кнопкам — и единожды явленные миру сочинение, интервью, фильм, статья, роман или сонет будут растиражированы в неограниченном количестве. В конце двадцатого века трудно скрыть что-либо навек.

Полусонной Лизавете стало лень объяснять Саше Смирнову эту простенькую истину.

— Ладно, я еще покручу это все. И какие у тебя планы насчет интервью?

— Мне его дали при условии, что я быстренько подготовлю передачу.

— То есть как? Это очень опасно, лучше отдай ее мне.

— Ты решил заняться тележурналистикой?

— Глупости. В интервью наверняка важная информация, которая поможет найти убийцу.

— Несомненно.

— Это важно для следствия. Ты отдашь ее мне. По закону утаивание сведений… — Лизавета не дала ему договорить.

— Еще чего. У тебя это дело отобрали. Ты такой же частник, как и я. И не ссылайся на законы.

— Но я, по крайней мере, сумею разобраться что к чему. — Оперативник Смирнов вспомнил о своем призвании и профессии. Лизавета обиделась:

— Ты сумеешь. Это же ты получил досье на Балашова, ты выяснил, чем в последнее время занимался Кастальский, ты…

— Твоей заслуги тоже нет, тебе все это просто подсунули, принесли на блюдечке.

— Да, но именно мне.

— Но не тебя били по морде. Ты не представляешь, насколько опасная идет борьба. Я обязан тебя подстраховать.

— На милицейском языке это называется страховка, я бы выбрала термин — грабеж. — Полупроснувшаяся Лизавета спорила неазартно, вяло. Она знала, что ни под каким видом не отдаст Саше кассету. Ярко и убедительно доказывать это по телефону не хотелось. Саша же решил прибегнуть к типично ведомственной тактике — сначала выманить человека на личную встречу, а уж потом обработать.

— Ладно. Не будем препираться, увидеться все равно надо, там и поговорим.

Девушка согласилась. Это в милиции считают, что, если свидание назначено, оно непременно состоится. У женщин свой взгляд на договоренности с занудами. А за дни их знакомства Саша Смирнов зарекомендовал себя как парень настырный, честный и безмерно занудный. По крайней мере так казалось Лизавете теперь.

Она пристроила трубку телефона на место и уже почти погрузилась в блаженные грезы. Помешала бабушка. Мама Лизаветиной мамы, воспитанная в строгих правилах, до сих пор придерживалась распорядка дня, принятого некогда в Смольном институте благородных девиц. Следовательно, вставала рано. И крайне не одобряла внучку, которая по возможности спала до полудня, причем остановить бабушкино ворчание не помогали ни ссылки на ненормированный рабочий день и поздние эфиры, ни цитаты из «Евгения Онегина», подтверждающие, что и благородные люди частенько начинали день отнюдь не вместе с чухонскими молочницами.