Ясность внес дворник, который рассказал, что позавчера утром видел, как Манкевич и еще какой-то мужчина выехали из гаража, а вернулись поздно вечером.

— Врет, дворник по злобе на меня наговаривает, — заявил владелец «ганзы». — Никуда я не выезжал и никто из знакомых ко мне в гараж в эти дни не приходил.

Чувствовалось, что Манкевич говорит неправду. Но это надо было доказать другими объективными данными, которые подтвердили бы правильность слов дворника. И в это время из Михайловского района Рязанской области от местного избача (так в то время называли работника сельской избы-читальни) пришло письмо. В нем автор писал, что по вечерам в избе-читальне собирается молодежь, читают газеты и обсуждают публикации. Прочли они и заметку в газете «Рабочая Москва» об ограблении кассы типографии «Искра революции». Молодежь поручила ему написать письмо и попросить проверить их односельчанина Кравцова, который вернулся в деревню из Москвы на второй день после описанного в газете происшествия с большими деньгами, купил родителям корову, железо на крышу. И еще в письме сообщалось, что у Кравцова есть старший брат, который работает в Москве печатником, но вот где именно, они не знают.

В отделе кадров типографии сотрудники МУРа легко уточнили, что у них работает печатник Кравцов, у которого есть младший брат, ранее дважды судимый.

В квартире Кравцова-старшего задержали вместе с братьями их дружка — некоего Смолякова. Арестовали и владельца автомобиля марки «ганза» Манкевича. У них изъяли оружие и большую сумму денег. Под давлением неопровержимых улик налетчики сознались в вооруженном ограблении кассы типографии «Искра революции» и назвали пятого члена своей шайки, указав его адрес.

Так с помощью общественности была обезврежена шайка преступников-рецидивистов, совершивших ряд опасных преступлений. Суд воздал должное и непосредственным исполнителям налета на кассу, и наводчику — Кравцову-старшему. Конечно, сотрудники МУРа рано или поздно нашли бы преступников, но письмо сельского избача помогло им сделать это быстрее, сберегло много сил и времени, дало дополнительные улики.

Аналогичных фактов заинтересованного отношения граждан к работе правоохранительных органов, их активного участия в поддержании порядка в борьбе с преступностью в практике МУРа становилось год от года все больше. Однако в сознании многих людей долгое время бытовало мнение, что советский уголовный розыск — тот же сыск, лишь модифицированный применительно к новым социальным условиям, к другой обстановке общественной жизни в стране.

Проиллюстрировать это можно хотя бы двумя примерами из практики МУРа. Оба — дела о краже и хронологически относятся к зрелому, если уместен здесь данный эпитет, периоду истории столичного уголовного розыска. Его сотрудники уже обрели широкую и добрую славу как среди москвичей, так и далеко за пределами родного города. За их плечами был более чем двадцатилетний опыт раскрытия куда более сложных преступлений. Но оба случая весьма примечательны. И не детективной фабулой дел, а психологическим восприятием труда сотрудников уголовного розыска, оценкой их службы.

Однажды заместителю начальника милиции Советского района столицы по оперативной работе А. Ефимову — старому муровцу — позвонил начальник милиции Москвы В. Романченко и приказал срочно направить на квартиру к народной артистке СССР Н-ой опытного розыскника для раскрытия кражи. Через несколько минут к всемирно известной актрисе выехал способный оперативный работник В. Ровенский. Однако не прошло и часа, как вновь позвонил Романченко и отчитал Ефимова за неисполнительность.

— Оставьте все дела и направляйтесь к Н-ой лично, — недовольным тоном закончил начальник городской милиции. — В помощь вам из МУРа выделен Груздев.

Когда Алексей Иванович Ефимов подъехал к дому, Иван Григорьевич Груздев уже поджидал его. Поднялись в квартиру потерпевшей. Дверь открыла сама актриса.

— Здравствуйте, мы из Московского уголовного розыска, — представился Груздев.

— Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди. Добро пожаловать, — любезно встретила оперативных работников хозяйка. — Вот теперь вижу, Романченко поступил правильно. А то прошу его прислать сыщика, а он присылает ко мне милиционера.

Ефимов и Груздев переглянулись, ничего не понимая. Однако скоро все прояснилось. Дело в том, что Ровенский явился к Н-ой в милицейской форме, а Ефимов и Груздев — в штатском. Увидев сотрудника в форменной одежде, актриса даже не стала с ним разговаривать. В ее сознании понятие «сыщик», то есть сотрудник, занимающийся уголовно-розыскной работой, не ассоциировалось с понятием «милиционер».

Да и стоит ли строго судить пожилую актрису. Даже у многих из нас подлинные и вымышленные корифеи сыска, скажем, Пинкертон, Видок, Шерлок Холмс или комиссар Мегрэ, никак не вяжутся с нашим представлением о «блюстителях порядка» американской, французской или английской полиции. Не так ли?

К слову сказать, подобное представление о сотрудниках уголовного розыска было не только у людей далеких от милицейской службы, но и у некоторых руководителей этой службы.

Как-то группа дерзких воров ограбила в Москве костел Святого Людовика или, как его в обиходе называли москвичи, французскую церковь, прихожанами которой были главным образом дипломаты многих посольств. Преступники унесли золотые и серебряные чаши, ризы с икон, кресты, другую церковную утварь, одежду священников.

Никаких следов, кроме «севшей» батарейки от карманного фонаря, на месте преступления работникам уголовного розыска обнаружить не удалось. По всему видно было, что орудовали здесь квалифицированные «клюквенники» — профессиональные церковные воры. Новичок не смог бы столь умело «раздеть» иконы и из массы церковной утвари выбрать самое ценное.