— Конечно, госпожа Соули. Разумеется, госпожа Соули.

Брюнет наврал. Вместо того чтобы откланяться, сотворил заклинание невидимости и поволок меня к дому. Потом, когда оказались под окнами спальни, подхватил на руки и взмыл в воздух. Окно было приоткрыто, так что дополнительных заклятий не потребовалось. Вернее они потребовались, но не по этому поводу.

Платье! После объятий с покусанным магом, оно превратилось в нечто жуткое. Заклинания чистки, которыми владею я, ни за что бы не справились. А вот Райленовские… О, Богиня! Наследник самого большого герцогства Верилии чистит моё платье! Разве такое возможно?

Напоследок, брюнет притянул к себе и снова поцеловал. Я ничуть не противилась, хуже того — льнула и… боролась с соблазном предложить ему остаться. К счастью, высказать крамолу вслух не успела.

— Мне пора, — прошептал в самое ушко. После легонько прикусил мочку и добавил: — До встречи, госпожа Соули.

— До встречи, — бессильно выдохнула я. Отпустила.

И уже очутившись в кровати, под лёгким летним одеялом, подумала — О, Богиня! Неужели это наяву? Неужели со мной?..

В третий раз я проснулась от раскатистого баса господина Анриса…

— Соули, дорогая! Ну сколько можно?! Вставай немедленно! Слышишь, Соули?!

Отец пребывал в весёлом настроении, но звучало всё равно страшно. Поэтому нацепила на лицо виноватую улыбку и только потом вынырнула из-под одеяла.

— Доброе утро, — протянула я.

— Утро? — делано возмутился папа. — Время за полдень!

Он напоминал медведя. Но не мелкого-бурого, какие в наших краях водятся, а громадного-чёрного, которые только у северных границ встречаются.

— Соули, твои сёстры меня в могилу сведут! — продолжал господин Анрис радостно. — Им, видишь ли, позарез в Вайлес нужно! — И добавил проникновенным тоном: — Отвези, а?

Мои брови непроизвольно поползли вверх.

Я полагала, что после истории с уличным знакомством, доверие утрачено навсегда. Что нянчиться с близняшками поручат кому-нибудь другому.

Собственно, об этом и сказала.

— Ой, ладно! — отмахнулся папа. Но всё-таки посмурнел. — Вы же не настолько пустоголовые, чтобы опозориться снова!

Да? А я почему-то не уверена…

— Так что? Отвезёшь?

Я в растерянности глядела на отца, а он сиял не хуже отполированной драконьей чешуйки. О, Богиня, что происходит?

Моего ответа господин Анрис не дождался.

— Ладно. Сами разбирайтесь. Но я своё согласие дал!

Не успел он удалиться, на пороге появились близняшки. Уже с причёсками, в нарядных кремовых платьях. На шее Лины сверкали новые бусы из крупного жемчуга. В волосах Милы блестела заколка с изумрудом и пером жухимской птицы. Но меня в этот миг не бусы и не заколки волновали.

— Что с папой? — спросила осторожно. Кто как, а я его никогда таким не видела.

Девчонки переглянулись, и Лина ответила:

— Да ничего особенного.

— С мамой помирился, — добавила Мила.

Ах вот оно что…

После истории с кладовкой, папе был объявлен бойкот. Сама не знаю как так вышло, но тем не менее. Именно господин Анрис под дверью спальни околачивался и прощенья просить пытался. Потом цветы носил, пирожные и что-то ещё — я не особо следила, мне в те дни не до родительских ссор было. Но я, в любом случае, рада, что они помирились.

— Соули! — взвизгнул голосок. Кто — Лина или Мила — не разобрать.

Я вздрогнула и с ужасом обнаружила — настроение у девчонок куда хуже, нежели то, в котором приходили в первый раз. Даже зрачки вытянуты, причём у обеих.

— Что случилось?

Мила поджала губы, а Лина демонстративно прикрыла дверь, да ещё и ключ повернула.

— И ты ещё спрашиваешь?! — прошипела «младшенькая».

«Старшенькая» сделала шаг вперёд и, упёрев кулачки в бока, скомандовала:

— Одевайся. Немедленно!

Выглядела Мила очень грозно, но я не торопилась бояться. А уж выполнять — тем более. Не доросли ещё распоряжения давать.

— Сбавь тон.

— И не подумаю! — ответила желтоглазая нахалка.

— Соули, хватит! — вмешалась в разговор Лина. — Хочешь или нет, а в город мы едем!

Я смерила близняшек очень недобрым взглядом, процедила:

— В чём дело?

Девочки дружно рыкнули, но всё-таки признались.

— В городе два новых мага!

— Откуда знаете?

— Журавлик на крыле принёс, — прошипела Лина.

— Да-да! — поддержала «старшенькая». — Журавлик! А не сестра! — В её голосе смешалось всё: злость, обида, осуждение.