Шрифт:
— Ну, вот, — закончила свой рассказ Эльвира Степановна, — эти рыбаки мне дали воды, пожалели меня и показали, как выйти на дорогу.
Мы допили шампанское. Еще немного посидели и, поговорив о том, о сем, стали собираться. На прощание я протянул Эльвире Степановне две наши зачетки. Мы обменялись прощальными поцелуями и довольные разошлись. В гостиницу мы шли пешком и дружно обсуждали довольно странный и смешной рассказ «строгой» Эльвиры. Как оказалось, историю КПСС не так трудно сдавать. Даже если твой преподаватель очень строгий, если у тебя есть бутылка «Советского» шампанского и московские конфеты «Ассорти» — зачет тебе обеспечен. Утром я послал Витю на кафедру забрать зачетки. У Вити в зачетке стояло «хорошо», а у меня — «отлично». Витя тогда даже обиделся на меня, потому что вердикт Эльвиры Степановны, по его мнению, был неравнозначен. Это зародило между нами некий спор. Витя говорил, что это из-за того, что я ее первый поцеловал и потому что шампанское принес я. А я говорил ему, что она ему не поставила «отлично» потому, что он все время по-дебильному «чёкал». В конце концов мы набрались наглости, подошли к ней и попросили разрешить наш спор. Мы зашли к ней в аудиторию и задали интересующий нас вопрос, как говорится — прямо в лоб. Она встала и, как настоящий строгий педагог, прямо и четко сказала:
— Объясняю, Виктор, для вас. Я совершенно честно поставила вам оценки: у Лёни «отлично», только по тому, что у него, как мне показалось, в отличие от вас больше знаний.
— Больше знаний? — удивился Витя, — по истории КПСС?
— Да, — дерзко ответила Эльвира Степановна, — когда я говорю знания, то я имею ввиду общую подготовку студента.
— Как это? — Витя удивленно посмотрел на Эльвиру.
— Историю КПСС вы знаете одинаково, — уже более мягким голосом объяснила Эльвира Степановна.
— А в чем же тогда разница? — Витя явно ничего не понимал.
— Разница, — Эльвира ткнула указкой Витю в плечо, — разница в том, что Леонид, в отличие от вас, знает наизусть Пушкина. Вот и все.
Вот поспорь после этого. Мы вышли из института. Я был доволен Эльвирой, а Витя, конечно, не очень. Я успокоил его буйный нрав, предупредив его, что красный диплом он все равно не получит, но зато я сегодня проставляюсь за историю КПСС. Мы дружно зашагали в маленькое гостиничное кафе, где нас ждала бутылочка трехзвездочного коньяка, пара бутылок газировки «Байкал» и два бутерброда с красной икрой, которые за определенную плату для нас припасла милая и «бескорыстная» буфетчица. Да, в этот день мы хорошо погуляли. История КПСС была отмечена на ура.
Кстати, после этого я учился в нескольких вузах, но эта сессия была самая веселая и запоминающаяся в моей жизни.
Дорога Абакан — Тайшет. Эту дорогу в СССР называли «Трасса Мужества». Никогда не думал, что в республике Хакасия я буду мужественно отстаивать честь любимой Одессы, притом с применением «нового химического» оружия ближнего боя. В Абакан я попал, когда генеральным секретарем Компартии СССР был Константин Черненко. Уважаемый кремлевский старец, достойный продолжатель дела партии, «крылатого» и «гениального» лозунга Л. И. Брежнева «Экономика — должна быть экономной». Смысловой перевод этого лозунга ассоциировался с тем, что: белое — должно быть белым, железное — железным, а бред должен быть бредовым. Ну, об этом, наверное, достаточно.
В Абакане я оказался не случайно, а для того, чтобы закончить одно из своих образований. Вуз, где я заочно доучивался, сейчас назывался бы Академией искусств. Тогда, как минимум, человек десять — пятнадцать одесситов заезжали в этот Хакасский край. Это было связанно с тем, что получение заочного образования и солидного диплома «мастера» по проведению различных общественных и музыкальных мероприятий в Одессе было проблематично и коммерчески невыгодно. Проще всего было лететь в Абакан на самолете, жить в гостинице и испытывать еще некоторые житейские трудности, нежели в Одессе иметь головную боль и «нужный» подход к каждому преподавателю. В Абакане у нас была солидная «крыша» в лице завуча заочного отделения Надежды Гавриловны. Между собой мы ее называли Надежда Горилловна за ее внушительные размеры, странную прическу на голове и большие очки с толстыми линзами. Наша «крыша» все вопросы решала без проблем. Каждый договаривался с ней о том, на что рассчитывал. Она была в меру добрым человеком, но в то же время очень властной женщиной. Короче говоря, вопросов по сдаче сессий практически не было. На первом курсе со мной учился мой друг Витек из Красноярска, но потом его сломало и он просто приезжал ко мне, когда я был на сессии в Абакане. Мы организовали с ним некий маленький бизнес. Я приезжаю на сессию, привожу с Одессы различные шмотки и мелкую электронику, как, например, маленький фотоаппарат Kodak на батарейках со встроенной вспышкой. Все это было в диковинку местным жителям. Витек удачно спуливал дефицит на местном рынке и мы с этого имели хорошую прибыль.
В этот раз я прилетел на сессию на целую неделю позже. Удачно закрыв вопросы с нашей «крышей», я вступил в цикл народного и «бесплатного» образования. Витек за неделю распродал все, что я привез. Единственное, что не удалось продать, один из маленьких дешевых тайваньских фотоаппаратов, на который мы с Витьком долго приклеивали наклейку Sony. Так как это был наш основной товар, его не хотелось продавать дешево. Дело в том, что у этого фотоаппарата периодически не срабатывала вспышка, мы хотели его отремонтировать и продать дороже, Sony как-никак. Мы поделили навар и в надвигающуюся субботу решили отметить закрытие предпоследней сессии.
Я заказал столик на десять мест в ресторане, названия которого уже не помню. Единственное, что мне запомнилось, это то, что он был на первом этаже многоэтажного дома и был внушительных размеров. Я хотел заказать сразу какие-то закуски и напитки, но по телефону мне пообещали, что будут только две бутылки шампанского, за которые придется отблагодарить. А выбор закусок будет зависеть от того, какие продукты будут завезены в ресторан. Кстати, если вспомнить лозунг «Экономика — должна быть экономной», то все сводилось к тому, что с продуктами было реально трудно, не говоря уже о деликатесах, ну а в Сибири это превращалось в гигантскую проблему. На субботнюю вечеринку я пригласил: Надежду Гавриловну с ее мужем Аликом, который был глуховат и всегда носил при себе громоздкий слуховой аппарат, двух ребят Толика и Николая, почти моих земляков, с юга Украины, Витька с двумя его «невестами», мою близкую знакомую сокурсницу, симпатичную девушку Лорину. По просьбе нашей «крыши» я пригласил какого-то мужичка из местного горкома с женой. Это был конец октября. Было уже довольно прохладно. Мы встретились все вместе в восемь часов вечера возле ресторана. Единственное, что меня огорчило, это то, что Витек не мог присутствовать на нашей вечеринке и срочно уехал в Красноярск. То ли у него была какая-то «бизнес-акция», а Витек «бизнес-акции» пропускал только в том случае, когда можно было заработать еще больше денег на чем-то другом.
Если мне не доводилось быть в каком-то заведении в Абакане, то это как раз был этот ресторан. Большой зал ресторана был уже почти заполнен. Устойчивый запах сигарет, спиртного и чего-то пережаренного напоминал: мы в заведении типа «ресторан» советского общепита. За столиками сидели мужчины и женщины разных возрастов с угрюмыми лицами. Музыка в живую играла громко. Правда, неприятно раздражал некачественный звук с подвыванием из музыкальных колонок, больше напоминающий звук из громкокричащей телефонной трубки. Мы с трудом нашли администратора, который указала нам на наш столик. Когда мы усаживались, угрюмая толпа сразу как-то настороженно и подозрительно отнеслась к нашей компании. Толик и Коля парни неприметные. Зато другие персонажи нашей «делегации» имели ярко выраженный «креатив» и явно отличались от сибирско-хакасской серости. Надежда Гавриловна была в огромном, розовом, похожем на бальное платье с большим, белым вышитым зачем-то на спине экзотическим цветком. Ее спутник жизни Алик был в белом спортивном костюме, на котором, как бейджик, красовался прикрепленный к куртке слуховой аппарат. Странные, черно-зеленые ботинки, в которые он был обут, придавали ему яркую харизму. Их друг из горкома, пухловатый и кругловатый с добродушным лицом, был одет в черный фрак, который совершенно не сочетался с коричневыми штанами. Обут он был в старые, пошарпанные, начищенные до блеска башмаки, но центром его гарнитура была зеленая в белый горошек бабочка, скорее всего подарок дедушки в честь совершеннолетия. Весь его вид напоминал несостоявшегося скрипача позапрошлого века. Жена его была одета скромно и настолько серенько, что ее практически было не видно. Ее «блистательный наряд» сливался с асфальтовым цветом половой плитки в ресторане. На Лорине, как всегда, были надеты очень короткая кожаная юбка, обтягивающая светлая блузка и высокие на шпильках сапоги. В этом виде она производила неизгладимое впечатление на мужиков, составлявших основную публику. О себе скажу «скромно» и кратко куплетом из песни Высоцкого: