Киле Пётр
Шрифт:
Аристей, вздохнув:
– Так, значит, рос я пасынком твоим. А мать моя и в самом деле фея?
– Она-то фея, в том сомнений нет. А ты же названный, конечно, сын, как в сказках и бывает сплошь и рядом.
– Вот как! Она мне отдала всю душу бессмертную свою, на смерть себя обрекши...
Даймон радостно:
– Дар бесценный! Не остался он втуне у тебя и не пропал. Ты овладел таинственной силой искусства и природы жизнь творить и фею воссоздал...
– Всего из красок.
Даймон весь в движении:
– Когда в них первообраз схвачен верно, текучей кровью свет перетекает, созданье к жизни призывая вновь, и фея, вся из света, вновь живая, блистая красотою, вознеслась в страну заоблачную среди гор.
Аристей не в силах поверить воскликнул:
– Как! Фея спасена?
Даймон торжественно:
– Воскрешена! И человека воскресить ты можешь, я думаю. Какой удел!
Аристей всплескивает руками:
– Ну, да. Художник я, не бог. Да и зачем?
Даймен смеется неслышно, одними глазами:
– Ты человек. Ужели мысль о смерти тебе мила?
Аристей, вдруг все припомнив:
– Нет, нет, невыносима! Мне с детства мысль о смерти столь ужасна, что я не мог быть счастлив и в любви, и в творчестве, и в странствиях моих, и ныне беспокойством одержим, взыскуя совершенства, как бессмертья.
– Когда ты фее возвратил бессмертье, ужели сам не можешь ты достичь желанной цели?
– Как?!
– Со мной в союзе.
Аристей усмехается:
– Ты джинн, не предок мой, признайся прямо, когда ты хочешь помощи моей?
Даймон важно:
– Я в мир явился принцем, как принцесса, но в духе обернулись - джинном я, она же феей, - в чем моя вина?
Из цени превращений мир родился, взыскуя совершенства, как бессмертья.
Аристей не без улыбки:
– Ты хочешь облик принца обрести?
– Да, да, вочеловечиться вполне!
– Зачем? Ведь ты, как все мы, станешь смертным.
Даймон рассудительно:
– Есть степени свободы к совершенству. И их у смертных больше, как ни странно. Я буду жить в горах в старинном замке, хранилище премудрости земной, и быть с тобою всюду, как даймон.
Аристей, взглядывая строго:
– И я тебе могу поверить?
Даймон утвердительно:
– Да, когда ты жаждешь славы и бессмертья.
Аристей, задумываясь:
– Ребенком я мечтал о славе, верно. Но ныне вижу всю тщету и славы, и даже и бессмертья на Земле - соблазн мишурный - в горе для народов, как войны непрерывные от века…
А о грядущих - и подумать страшно, как будто я воочию все вижу: геенну огненную до небес! И в бедствиях планета опустеет, как спутница ее тревог Луна.
Даймон, затихая:
– Настроен нынче что-то мрачно. После уж лучше мы поговорим.
– Пожалуй. На маскарад явиться не хотите со мною, принц?
Даймон без улыбки:
– Брелок возьми с собою. А я, отшельник, тишину люблю. Не здесь я у тебя в гостях, а в замке средь снежных гор сижу у камелька.
Аристей всматривается:
– Я вижу - зал эпохи Возрожденья, столешницу из драгоценных камней, и у камина точно мой отец? Как привиденье...
Даймон в досаде:
– То-то и оно. Один ты в силах воссоздать из красок его живым, владея тайной света.
– Ну, хорошо. Условились.
Даймон, страшно обрадовавшись:
– В союзе мы сотворим с тобою новый мир.
– Весь засветившись, замирает.
Аристей в изумлении берет в руку нэцкэ и отправляется на бал.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Большой зал Дворянского собрания. Бал-маскарад, организованный учащимися и профессорами Академии художеств, с картинами, развешанными всюду, для призов за лучший костюм или образ и лотереи.
Дама в маске:
– Чудесно! Мы к началу опоздали?
Барышня в белоснежной тунике:
– По времени едва ли.
Дама в маске:
– Бал в разгаре, как будто длится он не первый час - без сутолоки в многолюдстве страшном.
Барышня, не очень довольная:
– Да, тесно, яблоку упасть здесь негде.
Дама в маске:
– У устроителей в помощниках студенты и курсистки, знают дело.
Один студент, оглядываясь:
– И маг; явившись на хорах, как дьявол, поверг всех нас он в трепет и привел в движенье стройное, как волны моря, что, не теснясь, несутся на просторе.