С конца 1987 — начала 1988 года Церковь получила большую автономию. Здесь пространство свободы как раз расширилось: былые утеснения уходили в прошлое, власть начала заигрывать с Церковью. Это отразилось и на положении отца Александра: его стали наперебой приглашать в школы и институты, в больницы и научные учреждения. Я был на многих его встречах, видел, как холодок и недоверие сменяются у людей удивлением, напряженным вниманием и полным приятием, видел, с каким восхищением принимают они слово такого священника.

Начиная с 1988 г. отец Александр организует своего рода «агитбригады» из прихожан, вместе с которыми выступает в Москве и Подмосковье в разных клубах и дворцах культуры. Это, конечно, были не агитбригады, а что-то наподобие духовного десанта. Принимали нас везде прекрасно. Одним из первых наших маршрутов была поездка в подмосковный Реутов. Там, в большом доме культуры, собралась местная интеллигенция, в основном сотрудники научных институтов. Атмосфера была приподнятой, почти праздничной. Темой нашей встречи была «Вера и культура». Я вел этот вечер. Мое краткое вступительное слово было неудачным: я говорил сбивчиво, невнятно. Мне было стыдно, и я сказал об этом потом отцу Александру. Он утешил меня: «Да нет, всё было нормально. Вы хорошо сказали». Я чувствовал, что он просто пожалел меня. Но само это желание подбодрить, не дать пасть духом — дорогого стоит.

Во время общения с ним я всегда находился в состоянии духовного восторга — не могу иначе это назвать. И хотя я не видел физически сияния, исходящего от него, как видел Мотовилов вокруг головы Серафима Саровского, но ощущение было тем же самым: было духовное сияние.

В последние годы отец проявлял интерес к Маяковскому, так как видел в нем скрытую религиозность, которая на поверхности приняла богоборческий характер. Богоборчество было стержнем поэзии Маяковского. Можно говорить о настоящей зацикленности его на этой проблеме, чуть ли не одержимости — достаточно обратиться к его поэмам. Вот эта метаморфоза сильного религиозного чувства, подавленного и деформированного, по–видимому, и привлекала внимание отца Александра к Маяковскому, которого он жалел. Однажды он попросил меня подписать его на трехтомник Маяковского. Я попытался это сделать, но, как оказалось, подписка уже закончилась.

В конце августа 1988 г. отец попросил меня остаться после службы. Так было уже не раз, и я всегда радовался нашим беседам. Но на этот раз всё было иначе. Мы зашли в его комнату в домике. И тут он впервые изложил мне идею культурного возрождения, из которой вытекала необходимость создания Общества «Культурное возрождение». Он сказал, что Октябрьский переворот привел к гигантской интеллектуальной и культурной регрессии, поэтому прежней культуры уже нет, нет ее живых носителей. Я спросил: «Дерево срублено?» «Дерево срублено, но из пня растут веточки, и мы должны помочь тому, чтобы эти веточки превратились в новые деревья, чтобы зашумел лес». Понятно, что прежде всего надо сохранить то, что можно сохранить, но задача, поставленная им, была не реставраторской, а творческой: на старой основе надо было создавать новое.

Речь, по сути дела, шла не столько о культурном, сколько о духовном возрождении. Он понимал, что это не одномоментный акт, а процесс трудный и долгий. Важно было встать на этот путь. Начать этот процесс и активно содействовать ему должно было добровольное Общество, которое объединило бы конструктивные усилия интеллигенции, Общество, осознающее духовные основы культуры, надконфессиональное и включающее в себя как верующих, так и неверующих. Однако костяк его, по мысли отца Александра, должны были составлять интеллигенты–христиане. Видно было, что он уже всё продумал, и считал создание такого Общества жизненной потребностью.

Он предложил мне возглавить «Культурное возрождение». Я сказал, что было бы гораздо лучше, чтобы это сделал он сам: ему принадлежит и замысел, и программа, он продумал формы и способы деятельности Общества, да и вообще никто лучше него эту задачу не выполнит. На это он ответил:

— Еще не время. Мне пока не стоит это делать — это только помешает. Потом — будет видно.

Я стал отказываться, сказал, что целесообразнее было бы, особенно в видах регистрации, чтобы председателем Общества стал человек с именем. Я назвал Вячеслава Всеволодовича Иванова. Принуждать человека было не в правилах отца, но он огорчился. Тем не менее, увидев, что я говорю искренно, он согласился с моим предложением, но попросил меня стать первым заместителем и возглавить Общество де–факто. «Он будет почетным председателем, — сказал он об Иванове, — а всё делать все равно будете вы». На том и порешили. Позднее я раскаялся в свое упрямстве — я не должен был противиться своему духовному отцу, и все равно он оказался прав: через некоторое время мне пришлось возглавить Общество не только де–факто но и де–юре.

Как бы то ни было, но идея «Культурного возрождения» стала прорастать в моей душе. Я начал обдумывать ее детально, написал проект устава и стал готовить учредительную конференцию. Мы провели ее 2 ноября 1988 г. в уютном зале юношеской библиотеки им. Грина. Присутствовали ровно 100 человек, в том числе Булат Окуджава, Юлий Ким, директор Музея изобразительных искусств Ирина Антонова, замечательный филолог Михаил Гаспаров, зам. директора Библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева, поэты Владимир Корнилов и Александр Зорин, политолог Виктория Чаликова, директор школы Евгений Ямбург и другие, среди которых было немало прихожан отца. Были получены приветствия от академика Лихачева и известного литературоведа Аникста. Вели конференцию попеременно мы с Вяч. Вс. Ивановым.

Я произнес вступительную речь. После довольно большого исторического экскурса, где были обрисованы трагические последствия сталинизма, нанесшего сильнейший удар по нашей культуре и по носителям культурной традиции, я дал как бы теоретическое обоснование «Культурному возрождению». Говорил о том, что Общество должно содействовать возрождению утраченных духовных ценностей, быть открытым для диалога со всеми религиями, культурными и здравомыслящими социальными силами и в то же время противостоять националистическому и шовинистическому духу ненависти и вражды, подрывающему мир и устойчивость страны. Важная задача Общества — поощрять терпимость к чужому мнению, к иной точке зрения, способствовать созданию атмосферы творчества и духовной свободы. Надо привлечь к активной культурной работе педагогов, учителей, а также «невостребованных» людей, обладающих глубокими познаниями, но не находящих применения своим силам.